В расчете на любовь - Марианна Красовская

мой сегодня не располагал к откровенности. Платье совсем простое, закрытое, прическа незамысловатая, должно быть, и круги под глазами появились уже. Я в последние дни плохо сплю. Извожу себя неприятными думами. Кажется, меня вновь бросили. Это ужасно бьет по самолюбию. Доказывать себе и окружающим, что я неотразима, отчего-то больше не хочется. Да и нет в Урусе той вершины, которая была бы мной не взята.

Дознаватели, впрочем, встретили меня восхищенными взглядами, а старый знакомец Морозко и вовсе успокаивающе улыбнулся и принес мне стакан воды. Все же он ужасно приятный человек, хоть и менталист.

Вцепившись в прохладное гладкое стекло, я немного успокоилась и обратила внимание на центральную фигуру нынешнего дня. В середине комнаты на крепком и массивном стуле сидел мужчина. По виду — мой соотечественник. Выгоревшие почти добела волосы, серо-голубые глаза, дочерна загорелое тонкое лицо. Нет, он был мне незнаком, но все же, все же…

— Предполагаю, это — еще один княжич Снежин? — растерянно поглядела я на Ермилина. — Младший?

— Не княжич и не Снежин, — пошевелил усами генерал. — Их обоих лишили и титула, и фамилии. Но формально вы правы: этот человек — брат нашего менталиста. Мишель.

Молодой мужчина коротко кивнул. Давно не стриженные волосы упали ему на лицо, и он недовольно дернул головой.

— Я не имел чести быть представленным даме, — спокойно, чуть растягивая гласные, сообщил Мишель. — Видел ее в Большеграде, такую женщину сложно не заметить. Но лично мы не знакомы. Впрочем, я это уже говорил.

— Это вы подделали письма? — задал следующий вопрос Ермилин, и я вся подобралась.

Письма! Те самые, из-за которых я так волновалась! Признаться, они давно вылетели у меня из головы. Но сейчас и эта тайна станет явной.

— Я подделал, — устало подтвердил Мишель. — Мой брат купил их у Анатоля Скворецкого. Не знаю, зачем. Сказал, что пригодятся. Пригодились.

Я скрипнула зубами, услышав имя бывшего мужа. Что за подлец! И тут заработал — на столь интимной вещи, как личная переписка! Ни стыда, ни совести у человека! И Ратмир тоже хорош! Сдались ему эти письма!

— Как вы это сделали?

— Я — маг-бытовик. Просто убрал в нужном месте чернила. А дальше Ратмир все сделал сам. Он умел.

Мишель качнулся на стуле, а я вдруг поняла, что взгляд у него туманный и рассеянный. А Морозко, неподвижно стоящий возле окна, хмурит брови. Все ясно, Мишель не всегда так разговорчив.

— Вы знали, что задумал Ратмир?

— Знал, но не все. Пытался его отговорить. Да разве переспоришь этого упрямца? Он всегда слышал лишь себя.

— А чего хотели вы? Как вы жили эти годы?

Странные вопросы задавал Ермилин. Вряд ли они могли пролить свет на обстоятельства моего похищения. Но мне тоже было интересно — а похожи ли братья?

— Я пас баранов, — неожиданно ответил Мишель. — Милостыню просить стыдно. Работать не умею. А баранов пасти любой дурак сможет. В горах хорошо, спокойно. Звери лучше людей.

— Вернемся к письмам, — сжалился над беднягой Ермилин. — Для чего они были Ратмиру?

— Не уверен. Кажется, он хотел шантажировать свою… госпожу Альмиру. Что было дальше, я не знаю. Отказался с ним ехать.

— Он вас не принудил?

— Нет. Ратмир меня презирал. Говорил, что я предал его, опозорил. Говорил, что я такой же баран, как и мое стадо. У него появились другие последователи.

— Например, Зариан? — подсказал Ермилин.

— Да. Князь Зариан. И еще несколько икшарцев, которые были против мира с Урусом.

Бросив на меня быстрый взгляд, Ермилин кивнул:

— Об этом позже. Кстати, князь Зариан мертв. Застрелился.

— Туда ему и дорога, — равнодушно буркнул Мишель. — Дрянной человек был. Жадный очень, двуличный. И женщин презирал, хоть у самого дочь имеется.

— Верно. Где вы нашли мага, что стал наставником Ратмира?

Вот теперь я удивилась. До этого момента все было понятно и даже предсказуемо. Но подобного вопроса я никак не ожидала.

— Зариан подсказал, — медленно ответил Мишель. — Какой-то отшельник. Живет в пещерах. Очень старый. Не сказать, что сильный. Но он учил, как раскрыть свой дар на полную мощь. Я тоже пробовал. Интересно.

— Получилось?

— Да. Я был четвертого уровня, теперь почти шестого. Хорошо.

Еще бы не хорошо! Ведь чем выше дар у мага, тем ценнее!

— Вы можете показать, где живет этот маг?

— Нет. Зариан водил нас тайными тропами, завязывал глаза. Я не слишком хорошо ориентируюсь в горах.

— Ясно. Последний вопрос: где третий?

— Синегорский? — на этот раз допрашиваемый заерзал на стуле и опустил глаза. — Умер. Лихорадка. Не спасли. Простите.

— На сегодня хватит. Морозко?

— Все отлично, — кивнул менталист. — Очень внушаемый. Сразу видно, что давно и часто подвергался воздействию.

— Отведите его в камеру. Что скажете, Альмира Вионтьевна?

Я немного подумала, поставила нетронутый стакан на стол и полюбопытствовала:

— А меня зачем позвали?

— Вы — одна из ключевых фигур этой запутанной истории. Имеете право знать, чем все закончилось.

— А что будет с Мишелем? Его казнят?

— С учетом новых сведений — возможно, государь будет милостив. Но решать не нам.

Я прикусила губу. Теперь мне отчаянно хотелось спросить про Барги. Ясно же, что Мишеля доставил сюда именно он. Но где он, почему не пришел ко мне? Как бы с ним встретиться?

А все же — какой позор! Не хватало еще, чтобы Ермилин подумал, что я бегаю за мужчиной, которому не нужна! И я спросила совсем другое:

— Так как же к вам попали эти письма?

— Зариан принес, — признался Ермилин виновато. — Сказал, что нашел берлогу Снежина, что тот убегал так поспешно, что оставил почти все вещи.

— И вы поверили? — возмутилась я.

— Разумеется, нет. Мы… точнее, Туманов, считал, что все это — лишь обман. Но поскольку Ратмир был где-то рядом, мы не стали рисковать и обошлись с вами… несколько грубо. Простите.

Я только отмахнулась: победителей не судят. В общем-то я давно уже всех простила. Кроме Зариана, но тот оказал любезность и сам разрешил все проблемы.

Вероятно, теперь все кончилось. Новая война с Икшаром нам больше не грозит, сезон завершен, студенты, офицеры и негоцианты разъезжаются по домам. В Вышецке осенью и зимой спокойно и тихо. Самое время обдумать дальнейшие