Крайние меры - Хелен Харпер

Глаза Нелл блестят.

— Вот что значит быть вампиром на самом деле. Веселиться и думать о последствиях, — она делает большой глоток своего напитка. — Интересно, бывает ли у вампиров похмелье?

Никки чокается своим бокалом с бокалом Нелл.

— Есть только один способ это выяснить.

— У нас всего около двух часов до возвращения, — предупреждает Бет. — Мы не можем рисковать, чтобы нас застукали на рассвете.

Я удивлена, что она говорит таким учительским тоном.

— Никогда бы не подумала, что ты сторонница правил.

— Эти правила существуют не просто так, — огрызается она в ответ.

— Да? Как и правила о том, что Семей может быть только пять, — слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю подумать, и повисают в воздухе, пока Бет хмуро смотрит на меня. Если бы я не знала её лучше, я бы сказала, что она сбита с толку.

— Правила-шмавила! — выкрикивает Никки. — Давайте потанцуем! — она поднимает Нелл за одну руку, а сопротивляющуюся Бет — за другую. Глядя на меня с озорством, которого я у неё раньше не замечала, она кивает головой в сторону маленькой танцплощадки. — Давай, Бо.

Я бросаю взгляд на Питера. Он что-то бормочет себе под нос.

— Я останусь с этим тусовщиком и составлю ему компанию.

На лице Никки мелькает что-то, чего я не могу определить, затем она дружелюбно пожимает плечами и уводит двоих других, сразу же включаясь в ритм песни. Я никогда раньше не видела её с такой стороны. Думаю, у неё было не так уж много возможностей потанцевать, когда она сидела в инвалидном кресле. Благослови её Господь. Нелл, похоже, стремится соответствовать её энергии, хотя Бет, как ни странно, выглядит неуклюжей. Выражение её лица наводит меня на мысль, что она предпочла бы, чтобы ей один за другим вырывали её кроваво-красные ногти, чем заставляли танцевать.

Цвет ногтей Бет возвращает меня к теме, которая, кажется, никогда не выходила у меня из головы. Я смотрю на Питера, который нервно постукивает пальцами по своей ключице.

— Как у тебя дела с избеганием крови?

— А?

— С отказом от питья. Ты, Бет, Никки и я — единственные, кто ещё не пил кровь. От мысли о питье меня подташнивает, но мне становится всё труднее и труднее отказываться.

— Так почему бы тебе не попробовать? — голос Питера мягок и лишён любопытства, но я всё равно чувствую себя обязанной ответить.

— Я хочу стать могущественным вампиром, — я выдавливаю из себя глухой смешок.

Он смотрит на меня поверх своего бокала.

— Чушь собачья.

Я в шоке.

— Питер, я никогда раньше не слышала, чтобы ты ругался.

— Ну, я никогда раньше не был вампиром, — он наливает себе ещё одну порцию. — Я наблюдал за тобой, Бо. Ты не хочешь быть вампиром. Какая-то часть тебя испытывает отвращение ко всем, кто становится вампиром.

— Это неправда! — протестую я.

— Нет, правда, — тихо отвечает он. — Ты назвала мне причину, по которой ты здесь. Я не могу отделаться от мысли, что это чушь собачья. Ты уверена, что на самом деле пришла сюда не ради мести?

Так и было, но речь не о той мести, о которой он думает. Я не знаю, как выбраться из этой ситуации. Он продолжает, прежде чем я успеваю придумать что-нибудь умное.

— Это мощный мотиватор, знаешь ли, но лучше от этого не станет. Это не то блюдо, которое лучше подавать холодным. Если ты планируешь отомстить, тебе лучше вырыть две могилы, а не одну, потому что в конце концов это убьёт тебя.

— Я делаю это не ради мести, — говорю я ему, стараясь, чтобы это прозвучало искренне. — Наверное, на самом деле я всё-таки не хочу быть вампиром, — я надеюсь, что этой полуправды будет достаточно, чтобы успокоить его.

Он тяжело вздыхает.

— Я чувствую то же самое. Я не перестаю задаваться вопросом, не совершил ли я одну из самых страшных ошибок в своей жизни, — он откровенно смотрит на меня. — Ты не рассказываешь мне всего, но, по какой-то причине, пытаешься стать Сангвином.

Я удивлена, что он вообще слышал об этом термине, не говоря уже о том, чтобы связать его со мной. Он тихо смеётся над выражением моего лица.

— Я провёл своё исследование, прежде чем записаться.

— Тогда ты знаешь, как трудно сопротивляться тяге.

— Да.

— Ты делаешь то же самое? Ты пытаешься стать Сангвином?

Он снова смеётся, но в его смехе слышатся холодные, жесткие нотки.

— Нет. Как бы я ни хотел, чтобы я выбрал другой путь, я уже проклят, Бо. Я заслужил всё это.

Я уже собираюсь спросить его, что он имеет в виду, когда замечаю, что входит новый посетитель. Моя спина тут же напрягается. О чудо, это Гарри Д'Арно.

— Значит, на самом деле мы здесь из-за него, — комментирует Питер.

Я бросаю на него взгляд.

— Питер, прости… — меня охватывает чувство вины. Что бы ни переживал Питер, это, очевидно, ад. Если бы всё было по-другому, я бы сделала всё, что в моих силах, чтобы разговорить его. Но мне нужно поговорить с Д'Арно и урвать свой кусок мяса. Мои часы тикают.

Питер похлопывает меня по плечу.

— Всё в порядке. Я понимаю.

Не думаю, что он действительно понимает.

— Послушай, я ненадолго. Мне просто нужно поговорить с этим парнем пять минут. Это действительно важно.

Он не выглядит обиженным и слегка подталкивает меня.

— Продолжай. Делай, что должна.

— Тебе даже не любопытно, не так ли?

Всё, что я получаю в ответ — это безразличное пожатие плечами.

— Я вернусь, — обещаю я. — Это не займёт много времени.

Я беру пустой стакан и наполняю его льдом и водкой. Предложение мира могло бы помочь моему делу. Затем я подхожу к Д'Арно и хлопаю его по плечу. Он поворачивается и, как только замечает моё лицо, его глаза расширяются, и он отходит в сторону. Я протягиваю ему стакан.

— Пожалуйста, Гарри, — я стараюсь говорить мягко. Я почти уверена, что он пытается решить, убегать ему или нет, поэтому я стараюсь казаться как можно более маленькой и безобидной. Должно быть, это срабатывает, потому что его мышцы расслабляются, и он пристально смотрит на меня.

— Вы выглядите по-другому.

— Меня завербовали, — говорю я ему.

Он замирает.

— Какая Семья?

— Это имеет значение?

Он хватает меня за плечи и крепко сжимает их.

— Какая Семья? — повторяет он.

Мои глаза сканируют его лицо.

— Монсеррат.

Его плечи опускаются.

— Что? В чём проблема?

Он берёт бокал и залпом выпивает его обратно.

— Вы идиотка,