Друг отца. Под запретом - Джулия Ромуш

Я стою, глядя на его напряжённую спину, и ощущаю, как между нами растёт невидимая, непроницаемая стена.

Напряжённо наблюдаю за каждым движением Артёма. Молчание повисает тяжёлым грузом, воздух кажется настолько густым, что трудно дышать.

— Давай не сейчас, Таисия, — произносит Артём, не поворачиваясь ко мне. В его голосе звучит откровенная усталость, — не уверен, что смогу вести диалог, не срываясь на крик.

Его слова, словно холодный душ, приводят меня в чувство. Я делаю осторожный шаг в кабинет, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу.

— Артём... поговори со мной, прошу, — мой голос тихий, почти умоляющий. Я стараюсь подавить дрожь в нём, — я не понимаю... У тебя проблемы?

Он медленно поворачивается ко мне, и я вижу горькую улыбку на его лице. Она совершенно не похожа на ту улыбку, что я привыкла видеть каждый день.

— Проблемы, — коротко отвечает он, отводя взгляд в сторону и устало растирая виски. — Мягко сказано. У меня пизда по всем фронтам, Таисия.

От его взгляда моё сердце болезненно сжимается, и я делаю ещё один шаг к нему.

— Позволь мне помочь, — тихо прошу, чувствуя, как внутри всё дрожит от напряжения. — Что бы ни случилось, мы разберёмся.

Он снова горько улыбается и качает головой, словно отгоняя невидимую мысль.

— Не в этот раз, Таисия. Я не уверен, что у нас получится что-то исправить.

Его слова звучат как приговор, от которых начинает колотиться сердце. Я не хочу верить, что всё так серьёзно, что нет выхода.

— Что именно "не в этот раз"? — Голос срывается на шёпот, глаза жгут непролитые слёзы. — Ты же знаешь, что можешь доверять мне.

— Я так думал, — говорит Артём, глядя мне прямо в глаза, — но теперь не уверен, что доверие в наших отношениях вообще имело место.

Я замираю, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Что ты такое говоришь? — Хриплю.

— Таисия, мне нужно кое-что понять, — голос Артёма звучит ледяным и строгим тоном. Он смотрит на меня тяжёлым взглядом, не оставляя ни малейшей надежды на лёгкий разговор. — Что ты делала в офисе в тот день, когда я попросил забрать экспертизу?

Я слегка теряюсь, но пытаюсь взять себя в руки, стараясь не показывать, как сильно сбита с толку.

— Я просто зашла отправить документы, как ты просил. Потом курьер доставил конверт, и я взяла его домой, — отвечаю осторожно, чувствуя, как внутри растёт тревога.

— Уверена? Конверт с экспертизой ты принесла домой? — Уточняет он с настойчивостью, заставляющей меня невольно напрячься.

— Да, вот он, лежит на столе. — Я поворачиваюсь к столу и указываю на белый конверт, чувствуя, как по коже пробегает холодок. Что-то не так.

Артём подходит к столу, внимательно рассматривая конверт, потом резко поднимает его, поворачивая ко мне.

— И давно курьерские службы стали использовать вот такие чистые конверты? Без печатей, без наклеек и надписей?

Мои руки начинают дрожать. Сердце колотится так сильно, что, кажется, это слышит даже он. Я присматриваюсь к конверту внимательнее, и паника медленно охватывает меня. Я точно помню, что конверт от курьера был другим. Он был помечен печатью, на нём были надписи. Но этот... Совершенно чистый.

— Этого не может быть... — произношу тихо, едва сдерживая дрожь в голосе.

— Серьёзно? — Хмуро бросает Артём, разрывая конверт и резким движением высыпая его содержимое на стол. Деньги.

Крупные купюры рассыпаются по столешнице, и моё дыхание резко обрывается. Я не могу двинуться с места, не могу даже вдохнуть. И тут внезапно память подкидывает мне ещё одну картинку из того дня. Вся паника, звонок из университета, тот мужчина, посланный отцом. Он дал мне конверт, и я, в спешке и замешательстве, просто сунула его в свою сумку, даже не посмотрев внутрь.

— Артём, это не тот конверт... — тихо произношу, чувствуя, как по спине пробегает холодок, осознавая всю серьёзность случившегося. — Это не он... — едва слышно повторяю, стараясь удержать его взгляд. — В тот день была ужасная суматоха. Я была вся на нервах из-за экзамена, ты попросил отправить документы, потом этот курьер…

Он молча смотрит на меня, взгляд тяжёлый, пронизывающий.

— Пришёл тот мужчина от отца, Сомов, помнишь? Он не мог дозвониться до тебя, сказал, что документы ему были срочно нужны. И курьер приехал в это же время. Я быстро забрала посылку от курьера, бросила на стол, а потом побежала в кабинет искать бумаги для Сомова. И в этот самый момент мне позвонили из университета насчёт экзамена. Я была совершенно растеряна, в полном шоке и панике. Потом Сомов протянул мне конверт, и я даже не посмотрела, просто сунула его в сумку и убежала...

Гордеев откидывает голову назад, его губы растягиваются в болезненной улыбке, и он вдруг начинает громко, страшно и совершенно неестественно смеяться. Этот звук режет слух и пугает меня до дрожи.

— Артём… скорее всего, конверт с экспертизой остался лежать на моём столе в офисе, и…

Он резко замолкает, переводит на меня взгляд.

— Господи, какой же я долбаёб…

— Артём… — я делаю шаг в его сторону, голос мой дрожит, а сердце бешено стучит, отдаваясь в висках.

Он смотрит на меня тяжёлым, холодным взглядом, словно пытается заглянуть в самую душу.

— Таисия, не осталось никакого конверта в офисе, — медленно произносит он, ставя бутылку с виски обратно на стол. Его голос звучит болезненно спокойно. — Эти деньги на столе — взятка. Тебе заплатили за то, что ты отдала экспертизу.

— Нет… — шёпот срывается с моих губ, внутри всё обрывается и рушится. — Артём, ты не можешь серьёзно так думать!

Он сжимает челюсти, отворачивается и делает ещё один глоток из бутылки.

— Ты отдала конверт Сомову, Таисия. Точнее — продала.

— Нет, я никогда бы этого не сделала! — Голос мой срывается на крик, а глаза начинают жечь от слёз. — Я не продавала ничего и никому!

Я понимаю, куда он клонит. Сердце отказывается верить, что это подстроено моим отцом. Что он мог использовать меня, подставить. Нет, я не хочу даже думать об этом!

— Ты правда думаешь, что я могла пойти на такое? — Выдыхаю, чувствуя, как внутри всё начинает крушиться окончательно.

Он снова смеётся горько и тихо, глядя куда-то в пустоту.

— Таисия, здесь только два варианта, — медленно произносит он, голос снова становится резким и холодным. — Либо ты тупая как пробка и совершенно не понимала, что делаешь. Но я знаю, что ты далеко не глупа. Иначе я бы тебя никогда и близко не подпустил к своим