Поцелуй горца - Карен Мари Монинг

Возможно, всему причиной ее приподнятое настроение, но крошечный коттедж шестнадцатого века показался Гвен прекрасным.

Внутри было уютно и тепло, пахло какими-то цветами. Скорее всего, этот аромат доносился от связок сушеных трав, висевших у окна. На столах и многочисленных полках стояли золотые и серебряные тарелки и кубки, окантованные золотом молитвенники и иконы. На длинном узком столе лежал ярко освещенный том — на безопасном расстоянии от него были расставлены восковые свечи. Да и вся хижина освещалась свечами, Гвен не заметила ни одного масляного светильника и поинтересовалась у Томаса, почему это так. Ювелир объяснил, что сгорающее масло коптит и для работы с книгами и украшениями он пользуется только свечами из чистейшего воска. И камин он топил исключительно дровами специальных пород, которые практически не коптили. Его работа была настолько кропотливой, что лэрд Сильван МакКелтар распорядился вставить в его окна дорогое тонкое стекло, чтобы Томас мог мастерить днем, при ясном солнечном свете.

— Это для Сильвана, — объяснил ювелир, указывая на переплетенный том и дрожа от нетерпения похвастаться своей работой.

— Чудесно! — воскликнула Гвен, взяв в руки книгу с золотым тиснением с той благоговейной осторожностью, которая свойственна только истинным «книжным червям».

Пожелтевшие от древности страницы были покрыты вязью непонятных символов. Края листов были окантованы тонкими золотыми пластинками с замысловатыми кельтскими узорами.

Гвен оглянулась на Томаса.

— А о чем эта книга?

Ювелир пожал плечами.

— По правде говоря, не имею ни малейшего понятия. Сильван часто пишет книги на непонятных языках.

Теплый воздух с запахом трав колыхнулся, когда в хижину ворвался Друстан и грохнул за собой дверью.

— Ты закончил работу? — выпалил он.

Хватит здесь прохлаждаться, ему нужно поскорее выяснить, не узнают ли Гвен в деревне. Томас покачал головой.

— Нэй. Мне нужно еще несколько дней. Но есть другая книга, которую хотел получить Сильван. И я могу сказать, что ждал бы и год, лишь бы заполучить ее копию.

Когда он протянул Друстану небольшой тонкий томик, Гвен мимовольно выхватила книгу из рук ювелира.

— О Господи! — восхищенно вздохнула она, глядя на название.

В ее руках была работа Клавдия Птолемея, в которой он излагал свой взгляд на строение Вселенной. По его мнению, Солнце и планеты вращались вокруг неподвижной Земли. Такая модель была оспорена только в 1543 году, когда Коперник опубликовал свой революционный трактат о гелиоцентрическом расположении небесных сфер. Глаза Гвен расширились, рот открылся. Она с трудом удержалась, чтобы не погладить восхищенно обложку чудесной книги.

— Я заберу. — Друстан выхватил книгу у нее из рук.

Девушка только моргнула. Она была не в состоянии даже возражать. В ее руках только что побывала работа Птолемея, дожившая до шестнадцатого века.

— Послезавтра я приеду за второй книгой, — сказал Друстан Томасу. И бросил в сторону Гвен: — Пойдем.

Помахав Томасу на прощание, девушка задумалась. Друстан МакКелтар изучает космологию? «Да что же это такое?! — раздраженно подумала она. — Стоило полжизни стараться оградить себя от физиков, чтобы вспомнившее о любви сердце прикипело к математику, изучающему движение планет».

Друстану придется научиться ей доверять. Им о многом следует поговорить, не только о ее истории.

Они вернулись в замок, и Гвен вздохнула. Весь день она была полна оптимизма, но их поездка не дала результата. Ситуация с Друстаном застыла на той же мертвой точке, что и вчера вечером: он вежливо выслушал Гвен, признал случившееся странным и ничего более. Три раза он произнес «расстройство ума». Гвен с грустью подумала о том, что теперь он считает ее сумасшедшей. И чем больше она будет говорить о будущем, тем тверже будет его уверенность в ее ненормальности.

Друстан без устали таскал ее от хижины к хижине, не пропуская ни одного деревенского жителя, который мог бы ее узнать. К концу дня Гвен затошнило от средневековой экзотики. И Друстан ни разу больше к ней не прикоснулся, даже не смотрел в ее сторону.

Это была прекрасная прогулка по прошлому, новая информация и ощущения переполняли Гвен, звуков, запахов, красот было так много, что она только ахала. Но ей ни разу не удалось завести разговор о самом важном: о том, что Друстан скоро подвергнется нападению, а весь его клан будет уничтожен, если в течение месяца они ничего не предпримут. Каждый раз, стоило ей вспомнить об этом, Друстан подтягивал ее к очередной торговой палатке и знакомил с кем-то из Баланоха.

По дороге назад, в замок, горец был так напряжен и молчалив, что Гвен оставила попытки заговорить с ним, отодвинулась, насколько это было возможно, и вцепилась в черную гриву коня. Девушка любовалась закатом, окрасившим поля во все оттенки лилового. На вересковую полянку выскочила красная куница, пробежала немного и встала столбиком, провожая всадников любопытным взглядом. Огромная белая сова спланировала мимо них и затерялась в ближайшем леске. Слышался хор лягушек и цикад. Вечер был волшебным.

К замку Друстан и Гвен подъехали уже ночью.

— Вы что, вообще не запираете ворота? — нахмурившись, спросила Гвен.

Башня с навесной решеткой ворот выглядела так, словно решетку не опускали уже лет сто. Сами ворота из толстых бревен, обшитых листами стали, были широко распахнуты. Ни в башне, ни у ворот не было ни одного стражника.

Друстан рассмеялся типично мужским самодовольным смехом.

— В этих горах никто не осмелится напасть на МакКелтаров, потому что только у короля гарнизон лучше нашего. Много лет здесь царит мир.

— А стоило бы запирать ворота, — обеспокоенно сказала Гвен. — Кто угодно может пробраться внутрь.

— Кто угодно и пробрался, — многозначительно покосился на нее Друстан. — Единственный неприятель на многие мили окрест сейчас мешает мне сидеть на лошади.

— Но я тебе не угрожаю. — Гвен решила направить разговор в нужное русло. — Почему бы тебе просто не поразмыслить о том, что я тебе сказала? Ты сам убедился, что в Баланохе меня не знают. Ради Бога, если тварь выглядит, как скунс, и пахнет, как скунс, то она и есть скунс!

Друстан снял меч, поставил его у двери и повернулся к девушке с недоуменным выражением лица.

— Скунс?

— Млекопитающее из семейства куньих, очень вонючее… ладно, признаю, это была неудачная метафора. — Гвен пожала плечами. — Я хотела сказать, что нужно мыслить логически. Если ты просто послушаешь и задашь нужные вопросы, ты сам убедишься, что моя история правдива.

Горец не ответил, и она опять подавила тяжелый вздох.

— Сдаюсь. Мне все равно, веришь ты мне или нет, но пообещай мне две вещи.