140 ударов в минуту - Агния Арро

Стефания

У дяди Сурена помимо двух этажей в доме есть чердак. Когда я была маленькой, мы приезжали к ним в гости, я забиралась туда, пачкая в пыли своё платье, и представляла себя принцессой, которую непременно должен спасти прекрасный принц.

Всего лишь детские глупости.

Давно их уже переросла, но почему-то именно сейчас эти воспоминания вернулись, только замок превратился в башню, а принц — в жуткого дракона, от которого меня никто не спасёт. А всё потому, что принцессу никто не похищал из родового гнезда, как было в моих детских фантазиях. Родители сами решили отдать её дракону, чтобы взамен получить много золота.

Чем ближе мы подъезжаем, тем острее ощущаю горечь предательства самых родных людей. Я знаю про договорные браки, но мне всегда казалось, что это так далеко, где-то во вселенной очень большого бизнеса или политики.

Папа и дядя Сурен успешны, но они скорее находятся в среднем сегменте рынка. Поэтому подобное на себя даже не примеряла, сочувствуя другим девушкам и выстраивая планы на собственную жизнь, где будет скрипка, лучшие подруги, а потом сильная-сильная влюбленность в того самого парня, с которым захочется не просто жарких поцелуев на пляже, а чего-то большего.

Отец всегда ругал меня за излишнюю романтичность, а мама говорила, что в моём возрасте это нормально. И здорово, что есть амбиции, упрямство, которые никак и никогда не мешали мне мечтать. Скорее наоборот, помогали превращать мечты в цели.

Что теперь с ними будет? Ведь сопротивляться родителям можно, но к чему это приведёт? Я завишу от них. Это глупо и странно отрицать. Именно они оплачивали узкоспециализированный лицей, где я получила своё стартовое музыкальное образования. Благодаря им мне не приходилось подрабатывать, как некоторым одноклассницам, учившимся с нами по грантам. Официантки, уборщицы, горничные в отелях. Всё это прошло мимо меня. И это безусловно заслуга родителей.

Наша машина заезжает во двор. Папа подаёт маме руку, помогая выйти. Я выбираюсь сама и поправляю пышную, хрустящую юбку нового платья.

— Стефа, — улыбается тётя Наташа, тепло меня обнимая. — Родители сказали, ты поступила в Институт Культуры, как и мечтала. Поздравляю. Это замечательно.

— Ещё не поступила. Только подала документы и прошла прослушивание. Впереди собеседование. И конкурс баллов, конечно. Так что всё точно будет известно только в августе.

— Ерунда, Стеф, — пожав руку моему отцу, говорит дядя Сурен. — Всё решим. Ты и раньше мне была, как ещё одна дочка, а скоро будешь носить мою фамилию.

Я бы хотела оставить свою, но пока умалчиваю об этом.

От приторности встречи сводит зубы. Отхожу в сторону от взрослых и заглядываю в телефон. Девчонки всё же поехали на пляж. Скидывают фотографии коктейлей, свои довольные улыбки на фоне танцующей в купальниках и плавках загорелой тусовки и симпатичного бармена, устраивающего за стойкой отдельное шоу.

Мне ужасно хочется к ним.

— Выше нос, — мама касается ладонью моего плеча. — Лето ещё не закончилось. Пляж никуда не убежит.

— Только я буду замужем за непонятно кем, — убираю мобильный в маленькую сумочку.

— С мужем будешь ходить, — подмигивает мама.

Входим в дом. Нас встречают нарядные дети. Трое. Удивлённо рассматриваю девчушку с волосами-пружинками и карими глазами как у дяди Сурена. Математика в моей голове снова ломается. Это их уже четверо в общей сложности получается. Или откуда взялась эта девочка?

— Анаит, — подтолкнув её в спину, представляет дядя Сурен. — Моя старшая дочка. Я прошу прощения за Саркиса. Он немного задерживается. Так что приглашаю к столу пока без него.

Накрыто в столовой. Стол, как всегда, в этом доме, ломится от разнообразия блюд. Салаты, пироги, тёплый хлеб, мясо и отдельно нам уже несут горячее.

Пахнет умопомрачительно, но есть всё равно не хочется. Мне кажется, я смотрю спектакль, который разыгрывают для одного зрителя.

Анаит сидит с родными или младшими, я даже не знаю, как правильно выразиться, детьми дяди Сурена. Тоже не спешит есть. Накручивая одну из кудрявых прядок на пальчик, она внимательно смотрит на меня. Нервно улыбаюсь ей в ответ.

— Добрый вечер, дамы и господа, — к нам присоединяется дедушка всех этих детей. Папа тёти Наташи. — Стефа, — кивает мне. — Очень давно тебя не видел. И правда, стала совсем взрослой. Ана, девочка, я присяду рядом с тобой?

— Тут будет сидеть Кис, — она кладёт ладошку на стул рядом с собой.

— Мы его посадим поближе к невесте, — подмигивает он. — Как тебе Стефания?

Анаит пожимает плечами, а я чувствую себя ещё более неловко. Стреляю взглядом в сторону и попадаю прямиком в тётю Наташу. Она так странно смотрит на своего отца, общающегося с девочкой. Как на врага или предателя.

Возможно, мне просто кажется. Сказывается личное внутреннее напряжение.

Младшие дети быстро едят и убегают играть. Анаит предлагают пойти с ними, но она отказывается. Так и сидит, тихонечко ковыряясь вилкой в тарелке и кивая деду. Старшие пьют, обсуждают размах нашей предстоящей свадьбы с тем, кто не торопится на знакомство со мной.

Пусть не приходит. Мои родители поймут, что мальчик не так уж хорош, и вообще это глупая затея — отдавать замуж восемнадцатилетнюю дочь.

— Кис! — вскрикивает Анаит, глядя мне за спину.

В животе происходит микровзрыв пузыря с мурашками. Они взбесившимся роем несутся по рукам и спине. Воздух в гостиной становится ещё тяжелее. Он начинает давить на виски и плечи.

— Саркис, — строго обращается к нему дядя Сурен, — нехорошо заставлять всех так долго ждать.

— У меня была тренировка, которую я не мог пропустить. Но ты же не спросил о моих планах, когда назначал время ужина. Так что не я виноват в том, что меня ждали. Всем добрый вечер, — парень чем-то грохочет, и я всё же оглядываюсь на звук.

В животе снова взрыв, и мурашки теперь везде, даже на пятках.

Передо мной настоящий дракон. Самый что ни на есть огнедышащий. Ноздри раздуваются, влажные тёмные волосы взъерошены. На нём облегающие кожаные штаны с нашивками и карманами, расстёгнутая куртка с такими же нашивками. Белая футболка небрежно торчит из-под ремня. А громыхал он шлемом, лежащим теперь на стильном столике у стены.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Его энергетика придавливает здесь всех к своим стульям, а взгляд полыхает неприкрытым раздражением, хотя уголки губ вздрагивают в попытке улыбнуться.