Код любви на кофейной гуще - Анна Светлова

ноутбук — по центру, телефон — справа, блокнот с дорогой на вид ручкой — слева. Затем проверка времени — короткий взгляд на наручные часы, сверка с телефоном. Ритуал, повторяющийся день за днём с точностью часового механизма, завораживающий в своей предсказуемости.

Сегодня я решилась на маленький эксперимент. К двойному эспрессо добавила маленькую стеклянную баночку с мёдом акации — золотистым, как утреннее солнце в витринах кофейни. Сердце колотилось так, словно я совершала преступление, а не просто предлагала альтернативу обычному сахару.

— Ваш кофе, — произнесла я, поставив чашку на стол и намеренно задержав руку чуть дольше. — И мёд. Попробуйте вместо сахара. Раскрывает вкусовые нотки кофе совершенно иначе.

Кирилл поднял взгляд от экрана ноутбука, где мелькали какие-то чертежи и таблицы. Серые глаза, холодные и пронзительные, внимательно изучали сначала баночку с мёдом, потом — моё лицо, заставляя щёки предательски вспыхнуть.

— Я не просил мёд, — в голосе не было раздражения, которого я так боялась. Скорее, в нём звучало любопытство.

— Знаю, — я пожала плечами с напускной небрежностью. — Это рекомендация бариста. Профессиональная.

Уголок его губ дрогнул — не улыбка ещё, но её предвестник. Что-то изменилось в его лице, и за маской делового человека на мгновение проступили черты кого-то другого — живого, способного удивляться.

— Профессиональная, значит, — он взял чайную ложечку, зачерпнул немного мёда и добавил в эспрессо. — Посмотрим.

Я отошла к стойке, делая вид, что занята работой, а сама продолжала наблюдать. Пальцы бессмысленно перебирали стопку салфеток. Кирилл размешал кофе медленными гипнотическими движениями, поднёс чашку к губам, сделал глоток. На мгновение прикрыл глаза, словно прислушиваясь к вкусу.

А потом произошло маленькое чудо — он улыбнулся. Едва заметно, одними глазами, но для человека, который всегда выглядел так, будто улыбка была для него чужеродным понятием, это казалось прорывом. Морщинки в уголках глаз сложились в тонкий узор, смягчив резкие черты лица.

Время в кофейне, казалось, замедлило свой бег. Я ловила себя на том, что придумываю поводы пройти мимо его столика — протереть соседний стол, поправить вазу с осенними цветами, спросить у других посетителей, не нужно ли им чего-нибудь ещё. Каждый раз, проходя мимо, я чувствовала на себе его взгляд — уже не скользящий сквозь меня, а внимательный, изучающий, словно я тоже стала для него загадкой, требующей решения.

Когда Кирилл уходил, то задержался у стойки.

— Спасибо за рекомендацию, — сказал негромко. — Было... необычно.

— Завтра попробуем что-нибудь ещё, — слова вырвались сами собой, и я тут же пожалела о своей смелости.

«Глупость! Он же деловой человек, а ты ведёшь себя как школьница», — пронеслось в голове.

Но Кирилл не выглядел раздражённым. Что-то мелькнуло в его глазах — искра интереса, промелькнувшая так быстро, что я могла её и вообразить.

— Завтра, — повторил он, и в этом слове прозвучало что-то вроде обещания. А может, мне так хотелось думать.

Когда за ним закрылась дверь, я ещё долго стояла, глядя на опустевший третий столик справа. Завтра. Одно маленькое слово, а в нём — целая вселенная возможностей.

Глава 7. Секунда до касания

Дни складывались в недели. Кирилл приходил каждый будний день ровно в 15:30. Всегда садился за третий столик справа. Но теперь заказ звучал иначе:

— Удивите меня, Вера, — говорил он, и в глазах мелькали искорки, которых раньше не было. — Хотя вряд ли вам это удастся.

Я экспериментировала. Латте с кардамоном. Эспрессо с щепоткой морской соли. Капучино с корицей. Каждый раз — новый вкус.

Иногда он оставался до закрытия. В такие вечера я нарочно задерживалась рядом, делая вид, что протираю соседние столики. Сердце колотилось как бешеное, стоило ему поднять взгляд.

— Вы всегда так много работаете? — спросила я однажды, когда кафе опустело и только мы вдвоём оставались в мягком свете ламп.

Кирилл оторвался от ноутбука, моргнул, потёр покрасневшие глаза.

— Работа — это то, что у меня получается лучше всего. Потому что всё остальное… — он замолчал, сжав губы.

— А что ещё у вас получается? — я рискнула сесть напротив, чувствуя, как пересыхает во рту.

Он смотрел на меня так долго, что щёки начали гореть.

— Раньше я играл на фортепиано, — наконец произнёс он, и его пальцы непроизвольно сжались, будто ощущая невидимые клавиши. — Очень давно.

— Почему перестали?

Он провёл по клавиатуре ноутбука, и я вдруг заметила тонкий шрам на его указательном пальце — ровный, как от пореза.

— Решил, что это непрактично, — он резко сомкнул ладонь, словно пряча след прошлого. — Выбрал более надёжный путь.

— Надёжный не значит правильный, — выпалила я, вставая. — Иногда непрактичные вещи приносят больше счастья.

Кирилл промолчал, но его взгляд не отпускал меня, пока я собирала посуду. В тот вечер он ушёл последним, и на прощание сказал:

— До завтра, Вера.

Впервые он назвал меня по имени. Внутри что-то сжалось и оборвалось.

Октябрь сменился ноябрём. За окнами лил дождь. Кирилл по-прежнему приходил каждый день, но теперь иногда задавал вопросы. О кофе, о книгах, обо мне.

— Откуда вы столько знаете о кофе? — спросил он, когда я рассказывала о разных сортах.

— Училась, — я улыбнулась, чувствуя, как пульс стучит в висках. — Три года назад прошла курсы бариста. Потом была стажировка в Италии. А потом… — я запнулась, — устроилась сюда. Маргарита Викторовна дала мне свободу экспериментировать.

Он смотрел на мои руки, пока я говорила. И от этого взгляда по телу разливалось тепло, которого я не чувствовала уже очень давно.

— Вы любите это место, — в его голосе не было вопроса, только утверждение.

— Да, — я кивнула. — Здесь особая атмосфера. Я вкладываю душу в каждую чашку, хоть это и не моё заведение.

Кирилл огляделся, словно впервые замечая детали: потёртые книги на полках, вязаные салфетки; старинные кофемолки.

— Здесь чувствуется... тепло, — произнёс он тихо.

Что-то дрогнуло в груди от этих слов.

— Спасибо, — только и смогла ответить.

Я начала замечать его привычки. Как он хмурится, когда что-то не получается — между бровями появляется глубокая морщинка. Как отстукивает пальцами какой-то только ему известный ритм. Как иногда замирает, глядя в окно, будто видит что-то своё, далёкое.

В тот дождливый день Кирилл пришёл насквозь мокрый.

— Вам нужно согреться, — я протянула полотенце из