Жениться по любви - Бок, Хильдур

ваших поглядела: уж такие они славные, хорошенькие да сурьёзные, — подольстилась она. — Я вот и подумала: вы ж, ваша милость, женщина добрая, сейчас видно. У злюки нипочём бы такие детки не выросли. Вы уж заради всех Девяти богов мою кровиночку не обижайте. А то вон её милость сира Аделаида всё её мучным носом честит, да ещё по-всякому обзывает, а сире-то Аделаиде много ли заботы, с кем её деверь гуляет? А у вас будет днями на глазах чужое дитя, мужем вашим нагулянное — обидно же. Так что вы это, ваша милость, — она хлюпнула носом, но решительно закончила, — коли сердитесь, так меня побейте, ладно? А доченьку мою не обижайте, ни в чём она перед вами не виноватая!

— Ого, — удивлённо (и про себя развеселившись) сказала Елена, — отчаянная ты, я посмотрю. Иди-ка сюда, сядь. Сядь, я сказала! Давай-ка посплетничаем немножко — про тебя, про меня, про сиру Аделаиду. И чтобы ты не переживала зря, я тебе госпожой нашей Канн, Заступницей всего живого, и Хартемгарбес, Дарующей любовь, клянусь, что никогда твою дочь зря ругать не стану и уж мучным носом точно не назову. Я, знаешь ли, сама по уши в овечьей шерсти и козьем пуху.

— Да уж, — недоверчиво протянула Катерина, бочком садясь на самый краешек стула.

— В семьях нашего круга, — пояснила Елена, — когда детям исполняется шесть, их переводят из общей детской в собственные спальни и сажают за взрослый стол. С этого момента они два дня в неделю работают и четыре — учатся. Я начинала с того, что трепала шерсть. У девочек шести-семи лет тонкие нежные пальчики, и они могут очень ловко и быстро отделять самые тонкие шерстинки. Моя Мелисса пока ещё тоже треплет шерсть, но ей уже восьмой год, так что скоро дед переведёт её на другую работу. А я с шести до семнадцати перестояла за всеми станками и пересидела во всех конторах. Братьев у меня нет, отцу пришлось учить меня как юношу, чтобы, храните Девятеро, в случае его внезапной кончины я могла сама управлять фамильным делом. И да, обычным женским делам вроде ведения домашнего хозяйства меня тоже учили, так что мне доставалось вдвойне. В общем, я не благородная сира и знаю, что почём.

— Ух ты, — в восхищении сказала Катерина. — Вот ведь… А с виду такая дама — куда там сире Аделаиде! А платье-то у вас — неужто это сукно такое? Чистый шёлк с виду! Ох, завтра пошипят на вас, — она с искренним сожалением покрутила головой. — Половина дам из гостей в бархатные платья обрядится, да платья-то будут из бабкиных венчальных перешиты. А у вас вроде и сукно, да только поди стоит-то дороже бархата?

— Бархат разный бывает, — усмехнулась Елена. — И сукно тоже разное. Однако величество не вникает в такие тонкости, так что в Указе о цене ничего не сказано. Ладно, о тряпках мы ещё наговоримся. Ты вот лучше скажи мне, есть у вас в городке алхимик? Или хоть травник настоящий…

Глава 3

Марк обещал, что попробует вырваться из своей обители на недельку, а вот от Альберта не приходилось ждать и этого. Он вообще после своего отъезда в столицу появлялся дома всего дважды, а о его браке с вдовой на добрую четверть века старше, чем он, семья и вовсе узнала из письма, в котором Альберт просто ставил их перед фактом. Аделаида надеялась, что он всё-таки поможет племяннику освоиться в незнакомом, большом и шумном городе, когда придёт время посылать Кристиана на королевскую службу. Георг только неопределённо хмыкал, и Ламберт был с ним согласен: впечатление складывалось такое, будто Альберт стыдится своей неотёсанной пограничной родни. На последние гроши снаряженый, не знающий тонкостей столичного этикета, никаких связей не имеющий — нужен Кристиан не в меру практичному дядюшке, как же!

Но с ещё двумя братьями или без них, а замковая часовенка могла вместить разве что семью барона. Даже полудюжине гостей пришлось бы стоять уже за порогом, а их было куда побольше. Так что обряд проводился в городском храме, куда набилась такая толпа, что дамы ещё до начала церемонии едва не падали в обморок от духоты и тесноты, а площадь перед ним запрудили принарядившиеся горожане. Сам храм был украшен ветками в золотых осенних листьях, плодами и цветными лентами. А ещё, сообразил Ламберт, на всех алтарях лежали новые покровы, очень яркие и дорогие даже на его неискушённый взгляд. И поверх старой, осыпающейся и почти выцветшей фрески, где Девятеро передавали свои Скрижали Первосвященникам, красовался теперь гобелен на ту же тему. Старшая жрица, проводившая обряд, кстати, тоже щеголяла в новенькой ризе из парчи, так густо затканной золотой канителью, что ткань с трудом гнулась и торчала жёсткими складками. Что из этого жертвовал будущий тесть, что преподнёс ещё до него пройдоха Вебер — Девятеро да старшая жрица знают, а Ламберт (и Георг, кажется, тоже) испытывали противоречивые чувства: как прихожане, они могли только радоваться обновлённому убранству храма; как сеньоры Волчьей Пущи, были слегка уязвлены.

Стоя у алтаря и борясь с желанием размотать или хоть ослабить на полпальца душивший его дурацкий галстух, Ламберт смотрел, как Август Ферр ведёт к нему по проходу свою дочь, а следом за ними с забавной важностью вышагивают очень серьёзные дети. И если девочке глаза и узкий «кошачий» подбородок достались, видимо, от отца, то мальчик был точной копией деда — похоже, кровь Ферров полностью перебила консортовскую. Держались все четверо с таким видом, словно это они — благородные сеньоры в двадцатом и более поколении, а невеста ещё и по сторонам слегка раскланивалась так рассеянно-любезно и снисходительно, словно задалась целью завести как можно больше врагов среди родственников и соседей супруга.

— Хм, а она недурна, — снисходительно обронила Ванесса, приехавшая-таки на семейное торжество. — Умеет одеваться, и судя по походке, танцам её основательно учили.

— Потише, — прошипела Аделаида, видимо, оскорблённая тем, что младшая невестка хорошо отозвалась о выскочке.

Жрица тоже глянула осуждающе, и Ванесса замолчала.

Отец невесты вёл новобрачную слишком быстро, и до алтаря они дошли раньше, чем храмовый хор закончил «Славу молодым». Ферров это не смутило. Они спокойно и уверенно заняли свои места, и Ламберт вдруг подумал, что уходящие от расплодившихся и обнаглевших человечишек подальше в свои леса эльфы, наверняка испытывали