Жениться по любви - Бок, Хильдур

Отец смотрел на неё в упор, она не отводила глаз, так что в конце концов он усмехнулся (усмешка вышла кривой, и кажется, не только потому, что левая половина тела всё ещё плохо слушалась его).

— Ты упрямая своевольная сука, — сказал он спокойно и потому вполне внятно. — Так и не простила мне своего второго брака, да? — И подумав, прибавил: — Моя дочь. Настоящая Ферр.

Елена улыбнулась.

— Да, — сказала она. — Конечно.

***

— Принимайте работу, сир Ламберт.

Ламберт поднялся на стену. Высотой в две с лишним сажени, с откосом наружу, гладкая настолько, что никакой крюк не удержится, она шла от башни к башне вдоль речного русла до самого Ноголомного ущелья, где утыкалась в уже природную скальную стену. А в самом ущелье гномы с помощью своего жуткого порошка обрушили несколько скал, заваливая битым камнем убогие тропки, ведущие наверх, и теперь из него выбраться можно было только в двух местах — оба на весьма приличном расстоянии от Козьих Камушков. И в обоих стояли уже сторожевые вышки — мужики, узнав, что за грохот стоял в проклятом ущелье, сами, едва закончив полевые работы, поставили эти вышки, так что оставалось только посылать туда дозорных.

Стена, конечно, не была для орков непреодолимой преградой, но должна была здорово попортить им кровь. Гномы, поставив у реки какое-то мозголомное устройство, пилившее камень на ровные бруски, сложили её за лето и осень, успев до начала настоящих морозов — пока бойцы барона Волчьей Пущи отбивали атаки всполошившихся при виде этого строительства горных разбойников. С настоящим боевым магом это, кстати, было намного легче. Главное было — следить за тем, чтобы сира Ледышка не подставилась под болты орочьих арбалетов и огненные шары орочьего колдуна. Впрочем, тот вполне обоснованно опасался ответных ледяных копий и на рожон не лез.

— Прекрасный вид, — сказала Фелиция, взобравшаяся, разумеется, на стену вместе с Ламбертом и положившая руки на едва нагретый прощальным, почти зимним уже солнцем парапет.

— Особенно для стрелков, — поддакнул Ламберт, накрывая её кисть своей ладонью.

— Нет в тебе, Берт, ни на грош романтики, — усмехнулась она. — А река, неумолчно шумящая на перекатах? А горы в золотых от солнца ледяных шапках? А первый снег, такой белый и чистый, на суровых серых камнях?

— Романтики? — Ламберт тоже усмехнулся. — А если так?

Он притянул Фелицию к себе и поцеловал её прямо на глазах у гномов, егерей, гоблинов, наверняка прятавшихся в камнях на том берегу…

— Наденешь моё кольцо? — быстро спросил он, пока наглая кошка не сказала ему какую-нибудь гадость.

— Н-ну… — протянула та, искоса поглядывая на шокированных гномов. — Я подумаю.

***

Елена посмотрелась в зеркало и заковыристо выругалась: пора было шить новые платья, в этих она уже не помещалась. Да, замоталась она тогда весной настолько, что забыла принять нужное зелье. Возможно, даже не один раз забывала: супруг перед долгой разлукой провёл в Озёрном почти два месяца, потому что в замке в это время года неплохо могли справиться и без него.

— И как будем делить этого ребёнка с сиром Ламбертом? — спросила она у Господина Мурра, дрыхнувшего на её кровати.

Тот вопросительно приоткрыл один глаз, подумал и широко зевнул.

— Вот все вы мужчины такие, — проворчала Елена. — А нам как-то крутись…

Это было не совсем справедливо, если честно: Ламберт («Ламберт, Елена, просто Ламберт… пожалуйста») известию о её беременности обрадовался, Девятеро знают, почему. Наверное, своих детей — действительно своих, законных — ему всё же хотелось, хоть и мог он дать им только имя. Зато какое имя, правда. И, хоть Елена и была против, Тео он усыновил: «А не хрен… простите, нечего всяким кузенам лезть со своей опекой. Мой сын ни в чьём регентстве не нуждается». Это было разумно, хотя порождало и новые проблемы.

Впрочем, что за жизнь без проблем? Вон даже у Господина Мурра их хватает: сыночки подросли и вступили с отцом в спор за территорию, так что приходится состарившемуся бедняге чуть не сутками прятаться от молодых и бойких в хозяйкиной спальне. А ещё говорят: «Жизнь, как у кота». Наговаривают на занятых срочными и важными делами мурлык.

— Госпожа Елена, коляска заложена, можно ехать. — Агата окинула хозяйку острым цепким взором. — Может, всё-таки заедете за господином целителем? Со сборщиком налогов спорить в вашем положении…

— С налоговым сборщиком напирать на моё положение как раз-таки не стоит, — возразила Елена. — Будет злиться и думать, что беременным надо сидеть дома и пелёнки вышивать, а не дёргать занятых людей своими капризами.

Она накинула тот самый подаренный супругом плащ из чернобурок, взяла со стола ещё с вечера приготовленную папку и спустилась во двор, где её уже ждала коляска и охрана. До совершеннолетия Теодора было ещё семь лет, а там… посмотрим…