Чертовски неправильное свидание - С. Р. Джейн

постоянной укладки и окраски. Они были совершенно не похожи на мои здоровые и яркие детские локоны. Глаза, карие с золотой радужкой, как у бабушки, сейчас были тусклыми. Обведенные мягким косметическим карандашом, они с грустью смотрели на мир. Щеки, на которых всегда играл здоровый румянец, теперь казались впалыми. Как у скелета.

На лице были слои тонального крема, консилера, пудры. На меня надели маску, скрывающую все изъяны и недостатки.

Я выглядела больной.

Неудивительно, что сплетники постоянно говорили обо мне.

Я была больна.

Я потянула себя за прядь, не переставая следить за незнакомкой в зеркале.

Кайф почти прошел, и по мере его угасания внутри меня нарастало чувство беспокойства. Эйфория и уверенность уступили место тревожной пустоте, – пустоте, которая, казалось, поглощала меня все сильнее с каждым мгновением. Мир вокруг потерял свой блеск, и все, что осталось, – это суровая реальность моего никчемного существования.

Легкое беспокойство грызло меня, заставляя чувствовать ужасный дискомфорт. Конечности казались тяжелыми и неподъемными. Это чувство тяжести резко контрастировало с энергичностью и резвостью, которые у меня были всего несколько часов назад.

Мне нужно было домой.

Марко и моя мать давно ушли. Вероятно, они пришли только для того, чтобы убедиться, что я доберусь до сцены. Лора, одна из моих ассистенток, ждала снаружи гримерки, чтобы проводить меня к машине. Один из моих домов находился неподалеку, и впервые за долгое время я могла переночевать не в отеле или в автобусе.

Еще бы дом ощущался как дом.

Лора не сказала мне ни слова за сорок пять минут поездки на окраину города. Но я к этому привыкла.

Я никогда бы не подумала, что можно быть одинокой, постоянно находясь в окружении людей.

Но моя жизнь была тому живым подтверждением.

Я неуютно заерзала на сиденье, когда особняк показался за окнами машины. Казалось, он возвышался надо мной, его роскошный фасад освещал каскад ярких огней. Он выглядел нелепо: слишком большим, слишком броским… всего в нем было чересчур. Мать заставила меня купить его для нас двоих несколько лет назад, сказав, что он мне нужен для демонстрации того, насколько я знаменита.

Но на самом деле этот дом был не больше, чем экстравагантным доказательством ее ненасытности, жадности и напускного престижа. Все внутри принадлежало ей: от вычурных украшений до услужливого персонала, который угождал всем ее прихотям. Даже еду, которую готовили здесь, она тщательно подбирала и контролировала каждый ее кусочек.

Мне всегда было неуютно в этом доме. Я чувствовала себя чужой в этих стенах.

Я прошла через огромные двустворчатые двери, потирая гудящие виски.

Все, что мне было нужно после изматывающего многочасового выступления, – лечь в кровать. Но, конечно, у меня такой возможности не было.

У Джолетт были гости. Особняк, полный гостей.

Их тоже тщательно отобрала мама. У всех этих людей была общая черта: они использовали меня как средство для достижения личных целей и реализации амбиций. Сборище прилипал и подхалимов, которые прицепились к моей матери для того, чтобы подняться по социальной лестнице. Они ни капли не интересовались мной – намного важнее был факт повышения статуса, который давало мое имя.

Они прогуливались по роскошно обставленным комнатам с видом, будто им все должны. Дизайнерские наряды и дорогие аксессуары кричали о том, что нужно обратить на них внимание. Они слишком громко смеялись, в их голосах не было ни капли искренности, – все они будто пытались превзойти друг друга в желании быть замеченными.

Все они были умелыми приспособленцами. Все, что их волновало, это возможность сказать, что они стали гостями на вечеринке в моем особняке. Так они смогли бы выглядеть более деловыми и значимыми, чем были на самом деле.

Вспышка чьей-то камеры ослепила меня, когда я шла через одну из комнат. Я поморщилась, когда они сфотографировали меня. Все мое платье промокло от пота, поэтому еще в гримерке после шоу я натянула на себя удобные спортивные штаны.

Гости улыбались и махали мне руками, желали моего внимания. Они были волками в овечьей шкуре, за что я и ненавидела их.

Черт. Моя голова раскалывалась.

Я завернула за угол… и там стоял Марко, нависнув над начинающей актрисой из C-листа, которая пыталась привлечь его внимание неделями. Я знала это только потому, что она когда-то была моей помощницей. До того как продала СМИ грязную и слезливую историю о том, какой я ужасный ребенок, и получила благодаря этому роль в мыльной опере.

И, конечно, после этого она все еще спокойно переступает порог моего дома.

Платье на ней было спущено, а рука Марко мяла ее огромную силиконовую грудь. Я поморщилась, и как только он увидел меня, тут же выпрямился и прогнал девушку. Она фальшиво мне улыбнулась, помахала рукой, будто мы были лучшими друзьями, и выскочила из комнаты. Потому что с какой стати ей здесь оставаться?

– Вот ты где, принцесса. Я тебя везде искал. У меня есть парочка контрактов, которые ты должна подписать.

– Давай подождем до утра. У меня болит голова, – прохрипела я, голова раскалывалась, а глаза, казалось, вот-вот вытекут из глазниц.

Он взял меня за руку и повел по коридору, ведущему в кабинет, который он занял.

– Нужно сейчас их посмотреть. Учитывая последние заголовки о тебе, нам нужно подписать их до того, как компании решат отозвать их из-за твоей подмоченной репутации.

Я попыталась вырвать руку из его хватки, но он держал крепко. По крайней мере, это хотя бы замедлило его.

– Не думаю, что подпишу бумаги на следующий тур. Мне нужен перерыв. Я измотана. А если и буду выступать, то на небольших площадках типа клубов или всякого такого. В общем, в более камерных местах.

Он скривился от отвращения.

– И на кой черт тебе это вообще нужно? Ты сейчас на вершине. И ты должна продолжать работать, чтобы стать популярнее. Они не будут любить тебя вечно, поэтому тебе нужно выжать из них все.

Так они с матерью всегда угрожали мне. Все их угрозы крутились вокруг популярности в музыкальной сфере – они говорили о том, что постоянно появляются большие звезды, прорывные артисты. И прямо сейчас такой звездой являюсь я, но в любой момент… ей может стать кто-то другой. Поэтому мне всегда приходилось работать, работать и еще раз работать, пока меня не затмят другие.

Голова пульсировала, волна тошноты подступила к горлу. Когда я ела в последний раз? Неужели сегодня в моем желудке были только таблетки и алкоголь?

Я сильно дернула свою руку из его захвата, заставив Марко отпустить меня.

– Я