Месть. Никогда не прощу - Софи Вирго

- А? - якобы зевая, вяло реагирую, часто моргаю, типа снимая морок сна, и тянусь к часам, посмотреть время. - Ого. Так поздно. Ты только сейчас вернулся? - мой голос хриплый, нарочито сонный, хотя внутри все сжалось в тугой комок ярости. - Что-то случилось? Почему так поздно?

Он ставит портфель у шкафа, тот самый, который я выбирала ему два года назад, снимает часы, мой подарок на последний день рождения. В темноте слышно, как металлический браслет позвякивает, падая на стеклянную полку туалетного столика.

- Все нормально, просто дел навалилось, - он проводит рукой по лицу, этот привычный жест усталости, который раньше вызывал у меня сочувствие, а теперь вызывает только приступ тошноты. - Не хотел переносить на завтра.

Я присаживаюсь на кровати, включаю ночник. Мягкий желтый свет выхватывает его усталое лицо, помятый воротник рубашки. На шее едва заметный след помады, который он, видимо, не удосужился стереть, рассчитывая, что я не проснусь.

- Какие такие дела могли задержать до часа ночи? - спрашиваю, стараясь, чтобы голос звучал скорее обеспокоенно, чем обвиняюще, хотя пальцы непроизвольно сминают шелковое покрывало.

Он вздыхает, расстегивает верхнюю пуговицу.

- Ты же знаешь, как сейчас у меня дела обстоят, сколько проектов вне города. Партнеры работают в другом часовом поясе. Пришлось ждать их звонка.

Я киваю, якобы вспоминая и понимая, а в голове всплывает фотография с любовницей, сыном и виллой за спиной, которую я видела сегодня, вернее уже вчера.

Да, конечно, "партнеры". Сначала поиграть с сыном-партнером, потом уложить его спать, потом ублажить любовницу-партнера. Действительно, целый рабочий день, и очень важные "деловые партнеры".

- Ты сегодня спала беспокойно, - вдруг говорит он, садясь на край нашей кровати ручной работы из массива дуба. Его рука, тяжелая и теплая, ложится на мое колено поверх одеяла. - Опять проблемы со сном? В обычный день тебя не разбудить.

Да, проблемы со сном из-за неверности мужа, из-за того, что сегодня я узнала, что у него есть "вторая семья". Приходится тщательно обдумывать месть, но ему нельзя этого показать, поэтому отвожу взгляд к окну, где за стеклом мерцают редкие звезды.

- Ждала тебя. Думала, может, успеем сегодня... - обрываю себя на полуслове, делая паузу для эффекта, позволяя голосу дрогнуть. - Пятнадцать лет, все-таки.

Он наклоняется ко мне, и я улавливаю слабый запах духов, не его, а ее, цветочные и удушающе сладкие. Она будто специально вылила на себя весь флакон, чтобы пометить его, как свою собственность.

- Прости, - он целует меня в лоб, и мне приходится сдерживать порыв отстраниться, чтобы не выдать свое отвращение. - В эти выходные обязательно отметим. Готов как угодно, чем угодно загладить вину.

Я приподнимаю брови, будто ловлю на слове, хотя в голове уже роятся планы настоящего возмездия.

- Чем угодно? - он кивает, и я вижу, как в его глазах мелькает привычная уверенность, что он сможет откупиться очередной дорогой безделушкой.

- Абсолютно, - он улыбается своей обаятельной улыбкой, той самой, перед которой я никогда не могла устоять, которая когда-то заставляла мое сердце биться чаще. Теперь она вызывает только жгучую боль предательства. - Считай это официальным обещанием.

- Хорошо, - делаю вид, что задумываюсь, но мне на самом деле плевать. - Тогда я подумаю, как ты сможешь искупить свою вину.

- Пойду в душ, - говорит, расстегивая рубашку привычным резким движением так, что пуговицы с гулом вылетают из петель, но сегодня это раздражает, ведь теперь я знаю, что такое шоу не только для меня. - Устал, как собака.

Скорее, как кобель на сучке во время случки.

Он наклоняется ко мне и целует в губы. Я заставляю себя ответить на поцелуй, изображая усталую улыбку, хотя все мое существо кричит «отвали, фу, какая мерзость», но нельзя. Сейчас я должна. Должна.

Когда дверь ванной закрывается за ним с глухим щелчком, я вытираю губы тыльной стороной ладони, стараясь стереть следы его прикосновений.

Из-за двери доносится шум воды, который раньше успокаивал, а теперь режет слух. Я закрываю глаза и представляю, как горячие струи смывают с его кожи следы другого тела, других рук, другой жизни, и надеюсь, что вода смоет этот запах чужих духов, хотя знаю, никакой душ не смоет грязь его предательства.

- Радуйся, пока можешь, Марк, - тихо, едва слышно, даю обещание не то себе, не то мужу, глядя на его телефон, который он забыл на тумбочке. - Совсем скоро тебе будет не до того.

Глава 4

Глава 4

Альбина

Как же сложно теперь возвращаться домой. Я каждый раз задерживаю дыхание, будто вхожу не в свой дом, а на вражескую территорию.

Прихожая встречает меня привычным мягким светом бра, отбрасывающим тени на зеркало в золоченой раме, то самое, перед которым мы когда-то фотографировались в день новоселья. В нос ударяет запах его парфюма. Смотрю, туфли на месте.

Он дома?

В семь вечера?

Невероятно.

Я сбрасываю каблуки, чувствуя, как ноют ступни после долгого дня. Из гостиной доносится приглушенный голос диктора финансовых новостей, привычный фон для его работы по вечерам.

Сердце начинает биться чаще. Почему он дома? Я отвыкла его видеть так рано. Может, его любовница сегодня "не в настроении"? Или у нее "болит голова"? На безрыбье и рак рыба. Как мило.

И как же удобно, что у него есть запасной вариант, законная жена, которая всегда ждет. Но на самом деле не ждет. Я была бы даже не против его ночевок у нее, лишь бы не носить эту маску, но это что-то за гранью фантастики.

Подхожу к арке в гостиную, и замираю на пороге. Марк сидит в своем любимом кресле из черной кожи, которое мы выбирали вместе в том бутике на Петровке. Он склонился над новеньким ноутбуком, его пальцы быстро стучат по клавиатуре. На журнальном столике из черного мрамора. Его брови сведены, на лбу - морщины, которых не было пять лет назад.

Все так привычно, все так знакомо. Но раньше мне было его жаль, а теперь нет, ведь