По щелчку - Лана Ива

Именно так я из раза в раз презентую концепцию наших отелей на конференциях, туристических выставках и встречах с представителями крупных компаний.

Жаль, что три года назад, когда я поделился этими идеями с отцом, он не послушал меня. Он считал, что такие инновации – это риск, пустая трата времени и денег. Я пытался убедить его, что за ними будущее, что этот шаг сделает нас лидерами в отрасли и выведет нашу компанию на новый уровень, но он был непреклонен.

Надеюсь, отец, хотя бы сейчас ты мной гордишься, ведь я оказался прав.

– Не думаю, что твой старик сидел бы на встречах, если бы не видел выгоду, – резонно заметил Джеймс.

Я фыркнул.

– Выгоду? У отца просто было терпение связываться с этими горе-гениями. У меня – нет. Больше нет. Хватит с меня вложений.

Джеймс рассмеялся.

– Эти вложения в итоге принесли тебе миллиард. Поздравляю, кстати.

– Да, миллиард… – повторил я, почему-то совсем не испытывая радости. – Только этот миллиард в итоге обошёлся мне слишком дорого.

– Ты о чём?

– О том, что с ним я потерял нормальную и более-менее спокойную жизнь. Сейчас вокруг – сплошное давление. Бесконечные встречи и люди, которые видят во мне только кошелёк. Иногда мне кажется, что отец оставил мне не компанию, а цепи на всю жизнь.

Джеймс хмыкнул и откинулся на спинку кресла, крутя в руке бокал. Когда уже и мне принесут чёртову выпивку?

– Такова участь генерального директора, – с усмешкой произнёс друг. – Поэтому я туда и не стремлюсь.

Джеймс тоже был выходцем из богатой семьи. Его родители, Карл и Шерил Кроуфорд, владели частными медицинскими клиниками по всему штату Нью-Йорк, известных своим вниманием к пациентам и инновационными подходами к лечению.

Сам Джеймс в свои двадцать девять лет был кардиохирургом – одним из ведущих специалистов в штате – и возглавлял отделение сердечно-сосудистой хирургии в центральном филиале на Манхэттене. Несмотря на молодой возраст, его имя давно стало синонимом высокого уровня профессионализма, и даже самые сложные случаи обычно попадали на его стол.

Джеймс был старшим сыном и главным наследником семейного дела, от него ждали большей амбициозности и стремления к власти. Карл и Шерил давно настаивали на том, чтобы сын занял кресло генерального директора и управлял всей империей, а не одной клиникой.

Но Джеймс не хотел этого. Ему нравилось быть простым врачом, работать своими руками, видеть результаты и ощущать, что его труд действительно приносит пользу. Он не мечтал о кресле руководителя, не хотел терять связь с пациентами и превращаться в обычного управленца, отдающего указания. Для него это было чуждо.

Так же, как и мне когда-то было чуждо встать во главе «Marshall Industries».

Я всегда считал, что бизнес – это не для меня. Мне нравилось создавать, внедрять инновации, а быть главой корпорации – это совсем другой мир. Мир цифр, контрактов и жёстких решений, где в первую очередь учитываются интересы компании, а не людей.

Мир, в который я не хотел и от которого отчаянно бежал. Но он всё равно настиг меня три года назад, когда умер отец.

Так что, как бы я ни ненавидел эту роль, мне пришлось принять её и научиться управлять. И только сейчас я начал понемногу привыкать к этому и, как ни странно, даже стал получать удовольствие от своего положения, хотя всё это очень однообразно и утомительно.

С Джеймсом мы познакомились чуть больше года назад в одном из захудалых баров на Нижнем Ист-Сайде, где оба пытались заглушить боль от предательства близких людей, запивая её дешёвым виски.

Джеймсу изменила жена, мне – невеста. Наши пьяные разговоры и жалобы стали чем-то вроде исповедей друг другу. Именно эта общая рана и сблизила нас.

Мы часто встречаемся после работы, обычно в клубе у Лорена, любимом заведении Джеймса. И всегда с одной целью – забыться хоть на пару часов.

– Кстати, ты будешь завтра на мероприятии в Palladium? – спросил я, надеясь на положительный ответ, потому что мне очень не хотелось четыре часа торчать в одиночку с этими заносчивыми снобами.

– Ещё не знаю. Если успею, то только на заключительную часть. На работе полный завал, – устало произнёс друг. – Как твоя мама? Те таблетки, что я выписал, помогают?

– Нет, потому что она их не пьёт. Лучше не будем об этом.

После смерти отца моя мать Маргарет ушла в нескончаемую глубокую депрессию. Просто безвылазно сидела в спальне, окружённая его вещами, и могла часами смотреть в одну точку, не реагируя на мир вокруг.

Я понимал, что она страдает без мужа, с которым они были вместе больше тридцати лет, но мне было больно видеть, как из жизнерадостной и красивой женщины она превратилась в безликую тень.

Я перепробовал всё, чтобы вытащить её из этого состояния: разговаривал, умолял, кричал, устраивал терапию котятами, возил её к лучшим психотерапевтам.

Пытался купить её счастье – самые дорогие курорты, эксклюзивные билеты на её любимые театральные представления, роскошные вещи.

Но деньги здесь не работали. Они могли купить комфорт, но не излечить душу. Я понял, что в моменты, когда теряешь близкого человека, никакие финансовые ресурсы, будь ты хоть трижды миллиардер, не способны вернуть радость. И чувствовал себя абсолютно бессильным. Всё, что мне оставалось – просто ждать, когда мама вернётся ко мне.

И я просто ждал.

Официантка наконец-то принесла мне виски, и я обворожительно ей улыбнулся, отчего она расцвела и покраснела.

– Если я вам понадоблюсь – просто нажмите на кнопку, – сказала она и весьма недвусмысленно провела языком по своим пухлым губам.

– Хорошо, Сэнди, спасибо, – сдержанно ответил Джеймс, хотя обращалась она ко мне, и натянуто улыбнулся девушке. Сэнди тут же стушевалась и, пробормотав извинения, быстро ушла.

– Чего на девчонку взъелся? Не в духе?

– Просто устал. А её дурацкие ужимки действуют мне на нервы.

– А может, тебе просто пора уже перестать держать этот обет безбрачия? – поинтересовался я и сделал глоток виски. – Сколько ты не трахался? Год?

– Это не твоё дело, Тео, честное слово. – Джеймс закатил глаза и тоже приложился к алкоголю.

– Тебе стоит забыть её, друг.

– Послушай, я же не лезу к тебе в душу из-за Сары, вот и ты, пожалуйста, не лезь в мою, – рявкнул Кроуфорд, но тут же вздохнул: – Извини, сорвался. Неделя была дикая. И прости за Сару, не хотел напоминать.

– И ты прости за Айрис, – буркнул я и сделал ещё один большой глоток, безуспешно пытаясь заглушить пряным напитком занывшую в груди боль.

Да, глупо давать другу такой совет, когда сам не можешь избавиться от воспоминаний о бывшей.

Сара Томпсон. Длинноногая блондинка с небесно-голубыми глазами. Женщины красивее её я ещё не встречал.

Когда мы познакомились, мне было двадцать, а ей двадцать семь, но нас нисколько не смущала разница в возрасте.

Мы встречались шесть лет. Я сделал ей предложение через год отношений, она сказала «да», но на брак так и не решилась.

С тех пор, как мы расстались, она сменила уже третьего парня, и каждый из них был моложе другого. Сейчас она встречается с каким-то богатым сосунком, которому едва исполнилось двадцать один.

Я ей восхищался. Я её боготворил. Я её любил.

А она воткнула мне нож в спину, трахаясь с любовником прямо в моём отеле.

Теперь я её ненавидел, но, тем не менее, забыть почему-то не мог.

Я моргнул, вырвав себя из тяжёлых воспоминаний, и перевёл взгляд на Джеймса. Мы были похожи с ним не только своим положением, но и тем, что не умели отпускать.

Только он пытался заглушить свою тоску по Айрис, сутками просиживая на работе или выматывая себя в тренажёрном зале, игнорируя всех женщин вокруг, я же действовал наоборот. После расставания с Сарой я больше не связывал себя серьёзными отношениями и никогда не спал с одной и той же девушкой дважды.

– На кого ты смотришь? – спросил я, наблюдая, как карие глаза Джеймса пристально разглядывали кого-то внизу, и, кажется, в них плескался слабый