Бывшая жена. Ложь во имя любви - Анастасия Дмитриевна Петрова

долгие пятнадцать минут ожидания, которые прибавились к тем сорока, что мы ждали до этого, машина ГИБДД подъезжает. Выходят два гаишника, один из них низкий и слишком улыбчивый для такой профессии, а второй — как надо. Недовольный, высокий, чуть полноватый и явно раздосадованный тем, что его отвлекли от просмотра роликов в телефоне.

— Так, ну что тут у нас?

Он обходит вокруг сначала мою машину, потом машину, в которой ехал Дима.

— Начальник, да тут явное нарушение всех правил со стороны гражданки, — водитель без зазрения совести тыкает в меня пальцем, словно я грех на душу взяла, а он блюдет, — Так что оформляй, и пускай она по всей строгости выплачивает штраф.

От такой наглости у меня взлетают брови вверх, я уже готовлю отборную порцию ругательств, как Мирон вступает в диалог быстрее, чем я собираюсь с мыслями.

— Повежливее разговаривай, — тут же жестко осекает водителя, — Не выйдет у тебя переложить вину на мою женщину. Здесь камеры, — Мирон тычет пальцем на рядом стоящий столб, — Так ведь, начальник?

Тот, что ниже, подтверждает наличие камер.

— Мы все посмотрим, вы так не переживайте, — лениво и растягивая слова, вклинивается в разговор второй сотрудник ГИБДД.

Собственно, сделка сорвалась, и я уже никуда не тороплюсь. Машина у меня застрахована, ущерб не самый большой, хоть и неприятный.

Но вот такое хамство со стороны, казалось бы, солидного мужчины в костюме, просто выбивает почву из-под ног. Внешность все же обманчива.

— Она мне тачку угробила, а вы тут стоите и лясы точите!

Водитель начинает переходить грань дозволенного, сотрудник органов делает ему жесткое предупреждение, чтобы тот соблюдал субординацию.

Я не жду ничего хорошего от назревающего конфликта, в котором уже замешаны все. Даже прохожие останавливаются, не пропуская мимо глаз это шоу.

И чувство паники начинает подступать вновь. Я стала такой тревожной… Говорят, что тревожность — это признак тотального контроля.

А ситуация вышла из-под контроля, поэтому паника пришла на свое законное место.

Как-то внешне я не показываю, что мне нехорошо, что сердце слишком быстро бьется, что пот холодный градом стекает по спине. Я лишь делаю пару шагов назад и, чуть приоткрыв рот, набираю побольше воздуха.

Одним взглядом мое состояние ловит Дима. Он все это время молчал, а сейчас вдруг начинает говорить:

— Вина на нас, — резко обрубает спор, — Мы не имеем никаких претензий к девушке. Оформляйте нас, мы заплатим штраф.

— Дмитрий Анатольевич, — широко распахнув глаза, начинает водитель, — Я все решу, не переживайте.

— Разговор окончен, — вновь резкость в голосе, — Вина на нас. Камеры это покажут. Отпустите девушку, — он кивает в мою сторону, — Кажется, ей нехорошо.

Он так точно считывает мое состояние, что меня на секунду это даже пугает. Но холодная маска безразличия помогает скрыть удивление.

— Аврора, родная, — Мирон быстро разворачивается ко мне, — Что случилось?

— Нет-нет, все хорошо…

— Точно?

Соглашаюсь лишь одним кивком головы. И я четко ощущаю взгляд Димы, который не сползает с моего лица.

— Так, ну все понятно. Давайте, я оформляю ДТП, вы уже подъедете в участок.

Оставшиеся десять минут происходит фиксация аварии, заполнение бланка, и нам выдают листки, чтобы мы явились в определенное место до определенного времени.

Дима со своим водителем уезжают первые с места ДТП, а мы с Мироном остаемся. Я не рассказываю ему о том, что Дима мой бывший муж.

Не вижу смысла в том, чтобы ворошить прошлое.

Но пугает то, что прошлое стало так часто появляться на моем пути.

Глава 8. Аврора

Душно здесь сидеть. Просто до невозможного. Запах старой мебели, холодных стен бельэтажа здания так шестидесятых годов.

Участок напоминает мне настоящий советский фильм, а я упорно жду, когда уже закончится эта история. Делаю глоток воды из маленькой бутылочки, водя глазами из стороны в сторону.

Напротив сидит дежурный и принимает остальных посетителей этого заведения. Только вот по мою душу так и нет никого.

Перевожу глаза на наручные часы и мотаю головой. Уже минус три рабочих часа, вечером задержаться не смогу, мы с Мироном идём в ресторан.

Вновь возвращаюсь к экрану телефона, хочу обновить в квартире шторы. У меня в спальне тёмные…остались ещё со времён моего «идеального» брака. А теперь хочу светлые, благо общий дизайн комнаты позволяет играть, как мне заблагорассудится.

— Здравствуй, — с хрипом в голосе чувствую, как рядом кто-то опускается.

Глубокий незаметный вдох носом, и я пытаюсь отделить ужаснейший запах этого места от таких глубоко знакомых нот парфюма.

— Не ожидала, — искренне, но отстранённо замечаю, продолжая листать возможные расцветки: — Можно было прислать водителя.

— Опаздывал я, — признаётся бывший муж: — Потому вина на мне.

Как справедливо, надо же. Не отвечаю, потому что не желаю говорить, а Дмитрий тем временем всё никак не может усесться.

— Там на перекрёстке… — начинает он спустя паузу: — Это твой новый мужчина?

Всё это время я сижу, глядя в экран телефона, и не отрываю глаз. Однако он интересуется так спокойно, будто имеет право знать. Резко поворачиваюсь на него и встречаюсь с его взглядом…проникновенным и серьёзным.

— Не думаю, что…

— Ну хватит, Аврор, — он перебивает, и это не просьба.

Он пресекает так, будто мы до сих пор муж и жена.

— Хватит, шипов, давай просто поговорим. Как ты? Как твоя жизнь?

Вскидываю брови, и если бы они могли, то точно бы оказались на затылке.

— Серьёзно? — высшая степень недоумения отражается сейчас на моём лице: — Ты, конечно, извини, но я не собираюсь вести с тобой беседы, будто мы давние знакомые…

— А мы и не давние знакомые. Мы ведь гораздо больше.

Не зря я отметила ухудшение его внешнего вида, здесь налицо потеря здравого смысла.

— Не очень ты ценил это «больше» год назад, — усмехаюсь, и как бы мне ни хотелось, обида в голосе есть.

От неё не так-то просто избавиться. Хочется по мановению волшебной палочки гордо заявлять, что меня ничто не трогает. Только всё это будет ложью. И в первую очередь, само́й себе, потому что, положа руку на сердце, то самое продырявленное им же, оно чувствует. Остро ноющими спазмами.

Чадов тяжело вздыхает, а я, натянув искусственную улыбку, увожу свой взгляд.

Невероятно.

— Знаешь, я