Судьбе вопреки - Луанн Райс

— Но вы ошиблись?

Лили медленно покачала головой, вспоминая, что произошло.

— Да, — ответила она. — Мы приехали в горы Беркшир[3]. Там была небольшая зона отдыха для лыжников, где он в детстве учился кататься на лыжах. Дорога была очень красивая, кружила по холмам через густые леса. Эдвард рассказывал мне, как он любит лес: деревья придавали ему чувство близости к своим корням. Море принадлежало мне, а ему нравилось бродить по лесу. Мы поднимались по горной дороге…

— Как называлась эта зона отдыха?

— «Гора Блантайр», — ответила Лили. — На деревьях оставалось лишь по нескольку желтых листочков, но мы ехали все выше и выше, пока не попали в темный сосновый лес. И вдруг мы оказались на опушке, откуда открывался потрясающий вид. Мы припарковались на стоянке, рядом с другими машинами. День был очень теплым. И люди приехали туда погулять по горам и лесу.

— А вы были беременны?

— Да. Но к тому времени я уже чувствовала себя хорошо. После поездки мне очень хотелось размять ноги и подышать свежим воздухом. Он достал корзинку с продуктами для пикника…

Лайам отвернулся, будто не мог больше слышать рассказ об этом дне, проведенном с Эдвардом. А может, он предугадывал, что последует дальше.

— Мы пошли вверх по тропе, — продолжила Лили, — обогнали несколько человек, все нам улыбались и кричали: «Привет!» Эдвард говорил мне о том, что, когда родится наш ребенок, он будет учить его кататься на лыжах, что зимой мы будем приезжать туда каждые выходные, а может, даже летом или осенью, чтобы просто погулять в лесу. А лето, конечно, мы будем проводить в Хаббардз-Пойнт.

— Много людей вы встретили на тропе? — спросила Линдси.

— Сначала было много, — ответила Лили. — Но потом гулявших становилось все меньше. — Она дышала ровно и глубоко, вспоминая тот день. — Все было просто замечательно. Я уже захотела есть и думала, что мы скоро остановимся. Тропа, по которой мы шли, была очень пологой. Он выбрал длинный, удобный маршрут — идти было легко, и я помню, что даже почувствовала благодарность за его заботу. Эдвард всегда любил очень крутые тропы, по которым приходилось взбираться вверх чуть ли не как настоящим альпинистам. Но в тот день мы шли по легкому пути. И все равно вдоль тропы иногда встречались довольно крутые и глубокие обрывы. Я помню, что даже почувствовала легкое головокружение, но не сильное. Я родилась в Новой Англии, и я довольно закаленный человек.

— Лили… — начал было Лайам, но замолчал. Он внимательно смотрел на нее — чувствовал, что она собиралась рассказать.

— Вдруг Эдвард остановился. Мы стояли на длинном прямом участке тропы, над обрывом. И тут он сделал такую простую вещь… он посмотрел налево, потом направо… — с трудом выговорила Лили. — И я все поняла.

Линдси и Лайам, замерев, смотрели на нее.

У Лили волосы зашевелились на голове, когда она вспомнила, что случилось потом. Эдвард оглядывался, чтобы убедиться, что никто не увидит, как он столкнет ее с обрыва.

— У него в тот момент было такое деловое выражение лица! Взгляд очень сосредоточенный, а глаза совсем черные. Он шагнул ко мне, схватил меня за запястье.

Лили громко сглотнула, съежилась, как от страха, заново переживая то, что она так часто видела в своих снах, своих ночных кошмарах об Эдварде. Самой жестокой, самой страшной частью этих снов было то, что одновременно казалось и самым безобидным — то, как он остановился и взглянул, будто совершенно без всякого умысла, вверх и вниз по тропе.

— Он попытался столкнуть вас с обрыва? — спросила Линдси. — Попытался убить вас?

Лили кивнула.

— Он не хотел ребенка, — произнес Лайам.

— И меня, — дополнила Лили.

— Но он, вероятно, унаследовал бы все, чем вы владели, — предположила Линдси, показав ручкой в сторону финансовых документов, которые принесла с собой Лили.

— Тут вдруг сработал мой инстинкт самосохранения, — продолжила Лили. — Я услышала, что закричала, буквально завизжала, и одновременно стала карабкаться вверх по склону. Он стал тянуть меня за руку, крича на меня. Почти тут же прибежал какой-то человек — по-моему, молодой парень, который гулял один. Я была в истерике. Я схватила его за руку и умоляла его свести меня вниз к сторожке в начале тропы.

— А что сделал Эдвард?

— Он заявил, что я просто боюсь высоты и что я все выдумала. Тот парень смотрел на меня как на сумасшедшую. Я видела — он поверил Эдварду! А я бормотала что-то непонятное. Тут подошли несколько пар пожилых людей. Я не знаю, что они подумали, но они помогли мне спуститься вниз. Эдвард шел позади. Линдси, я уверена, что он хотел меня убить. Вы верите мне?

— Верю, Лили, — ответила адвокат.

В этот момент Лили в глубине души почувствовала, что может полностью доверять Линдси Грант Уиншип. Глаза адвоката смотрели на нее прямо, а голос был решительным.

— Я не позволила ему отвезти меня домой, — сказала Лили. — Я позвонила бабушке, и она приехала за мной.

— Вы поступили очень мудро.

— Больше в его квартиру в Готорне я не вернулась, — продолжила Лили. — И именно тогда, в машине бабушки по пути к ней домой, я начала думать, как мне от него уйти. Я только что стала свидетелем того, насколько убедительно он может выглядеть. Как он способен выставить меня сумасшедшей, а себя совершенно нормальным. Именно так оно и будет дальше. Он никогда не позволит мне уйти. И мы с бабушкой начали планировать мой побег.

— А потом вы убежали?

— В Кейп-Хок, — ответила Лили.

Она постаралась взять себя в руки и посмотрела в окно на старое здание Капитолия.

— Его нет в свидетельстве о рождении Роуз, — сказал Лайам.

— Именно поэтому он и подал заявление в суд с требованием провести анализ ДНК, — ответила Линдси.

— Мы можем с ним бороться?

— Да. Мы можем затянуть дело, но он выиграет. Судья заставит вас сделать анализ крови Роуз. Вы должны быть к этому готовы, Лили. В этом деле Эдвард собирается представить себя в виде жертвы — вы на девять лет лишили его ребенка. В суде вы его увидите оскорбленным, нежным отцом, который старается вернуть Роуз нормальную жизнь.

Сердце Лили учащенно забилось — она уже видела Эдварда в этой роли: добрые, как у щенка, глаза, мальчишеская улыбка, фальшивая смиренность. Она постаралась представить себе, как это расценит судья — скорее всего, увидит в нем пострадавшую сторону.

— Чего он хочет? — спросил Лайам.

— Хороший вопрос, — произнесла Линдси. — Потому что то, что он хочет, по его словам, и то, что он хочет на самом деле, — две разные вещи. Лили, в этом деле вам понадобятся все ваши силы. Эдвард, вероятно, заявит, что хочет полной опеки над дочерью.