Жнец и Воробей - Бринн Уивер

— Окей, — это всё, что я могу сказать.

На лице Лиандера победная ухмылка. Он медленно шагает ко мне. Хлопает по плечу и задерживает руку, словно его прикосновение должно успокоить. Смотрит куда-то в пол, потом снова на меня. Улыбается так, словно ему меня жалко.

— И ни слова мисс Эванс. Ты же не хочешь подвергать Роуз опасности, верно? Тем более, я буду стараться действовать в её интересах. Этот Воробей только и ищет приключений на свою задницу.

Он в последний раз хлопает меня по плечу и уходит, оставляя с ощущением, будто моё сердце только что вырвали из груди и испепелили прямо на глазах. Я всё ещё смотрю в пол, моргая, пытаясь избавиться от жгучей боли, которая никак не уходит. И тут Лиандер стучит в дверной косяк.

— Я умираю с голоду, — произносит Лиандер с порога. — С удовольствием бы съел хот-дог. А ты?

Я моргаю и моргаю, но боль не отступает. И Лиандер тоже не уходит. Поэтому я иду за ним вниз по лестнице, пока он звонит и просит привезти поисковую собаку, чтобы найти протез глаза Мэттью Крэнвелла. Мы выходим на улицу, но боль всё равно не исчезает. Ищем закрытый ларёк, и Лиандер взламывает его отмычкой.

Я делаю ему хот-дог.

И когда он, наконец, наедается, доказав, насколько он контролирует мою жизнь, то вызывает машину, чтобы отвезти меня до квартиры Роуз.

Знакомые улицы Бостона проплывают мимо окна. И я чувствую себя призраком в этом городе. Потому что моя жизнь находится в руках дьявола.

А сердце сгорело дотла.

23 — ПОБЕГ

РОУЗ

Принимаю душ, тру кожу так сильно, что она горит. Пытаюсь смыть весь этот кошмар.

Набрасываю халат и смотрю на себя в зеркало.

Наматываю круги по квартире, от конца одного коридора до другого и обратно. Часы на стене издеваются надо мной, время тянется бесконечно.

Уже час ночи, когда Фионн, наконец, появляется на пороге. И когда я вижу его, моё сердце падает в пропасть.

— Привет, — говорю, стараясь держать себя в руках.

У него взгляд как у загнанного зверя.

Делаю шаг навстречу, но он отшатывается. Между нами всего несколько шагов, но сейчас кажется, что это целая пропасть.

— Всё в порядке?

Его голос тихий, словно его что-то душит:

— Всё улажено.

Я никогда не видела его таким. Замкнутым. Словно внутри что-то сломалось. И это уже не исправить. Я почти вижу стену, которую он вокруг себя построил. Непробиваемую.

Сглатываю ком в горле.

— Спасибо. Но я спрашиваю не об этом, — кровь стучит в висках, отдаваясь гулом в голове. Страх заползает в каждую клеточку тела. — Ты в порядке?

— Я должен уехать. Завтра.

— Почему?

— Я не могу тебе сказать.

— Почему?

В этот раз Фионн не отвечает, лишь качает головой. Его глаза прикованы ко мне, но в них нет ни искры, ни нежности. Моё горло сжимается, в носу покалывает, но я сдерживаю слёзы. Возможно, он видит, чего мне это стоит, потому что отводит взгляд и направляется к кухне. Я иду за ним.

— Что случилось? — спрашиваю я, останавливаясь возле кухонного острова. Фионн достаёт из шкафа стакан и бутылку его любимого бурбона «Weller's Special Reserve», который я купила для него. Открывает и наливает половину стакана, осушая залпом. — Фионн? Что произошло?

— Я всё исправил. Как и обещал.

— Я бы помогла тебе. И всё ещё могу помочь, если ты позволишь.

— Помочь? — спрашивает он, прожигая меня взглядом, от которого хочется отвернуться. Он режет меня, как бритвой, доставая до самого сердца. — Из-за твоей «помощи» всё и случилось.

Я мотаю головой.

— Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

Фионн тяжело вздыхает, наливает себе ещё бурбона и выпивает.

— Я зашёл слишком далеко.

Его взгляд опускается на мою ногу, где шрам неровной линией тянется вниз по икре. Меня оглушает воспоминание. Фионн, и свет за ним, как нимб. Я лежу на кушетке в его кабинете. В его красивых глазах читается беспокойство. Слышу его тихий голос, вытаскивающий меня из темноты, умоляющий очнуться. Вспоминаю. «Помоги», — прошептала я перед тем, как провалиться в беспамятство.

Это я начала. Я начала всё это.

Машинально прижимаю руку к груди, словно могу остановить пожар внутри. Под рёбрами всё разрывается.

— Что произошло? — шепчу я.

— Я не могу тебе сказать, Роуз. Пожалуйста, перестань спрашивать.

Я не собираюсь отступать, несмотря на его резкий тон. Расправляю плечи. Выпрямляю спину. Я заслуживаю ответов.

— Полиция замешана?

— Нет.

Облегчение, которое я чувствую, длится лишь мгновение. Слишком мало, чтобы успеть обрадоваться.

— Тогда почему ты уезжаешь?

— Потому что должен. Посмотри, что мы с тобой натворили, — Фионн кивает в сторону окна и города за ним. — Я убил человека. И за это придётся отвечать. На этот раз нам не избежать расплаты. Мне не избежать. Мы должны остановиться.

Всё, что он не произносит вслух, висит в воздухе.

Слёзы застилают глаза. Я изо всех сил стараюсь сдержать их. Это так сложно под его холодным, отстранённым взглядом.

— Об этом ты хотел со мной поговорить?

— Нет. Но об этом нам надо было поговорить намного раньше.

Мы стоим, не двигаясь, глядя друг на друга. Если Фионн и испытывает боль или сожаление, я этого не вижу. Лишь бесстрастное отчуждение. Решение принято и готово к исполнению с безжалостной точностью.

Только не вздумай плакать, Роуз Эванс. Только не сейчас.

Я выдавливаю слабую улыбку, которая исчезает так же быстро, как и появляется.

— Да. Ты, наверное, прав. Я, эм… — мой голос срывается, и я прочищаю горло. Даже видя мою надвигающуюся истерику, Фионн не реагирует. Он просто наблюдает, с тем же жёстким и неумолимым выражением на лице. — Я, наверное, тоже поеду. Вернусь в цирковой хаос. Догоню «Сильверию». Пора возвращаться в дорогу.

Я отступаю на шаг. Потом ещё на один.

— Знаешь что, Фионн, — говорю я, и, кажется, вижу мельчайшую трещинку в его маске, но она тут же исчезает, — мне правда жаль. Я буду по тебе скучать. Очень. Но я всё понимаю.

Не хочу видеть его реакцию. Да и нечего там, наверное, смотреть.

Разворачиваюсь и ухожу, опустив голову. Слёзы сразу льются рекой. Когда дохожу до своей комнаты, прислоняюсь к двери и сползаю на пол. Моя грудь словно разрывается. Как будто я рассыпаюсь на части. Развеиваюсь, как пепел на ветру.

И плачу.

Не могу остановиться даже после того, как Фионн