Другие правила - Валерия Аристова

— Я вижу, тебе нравится, — рассмеялся Филипп, — продолжим, сестрица?

Только в этот вечер Катрин начала понимать, кто же такие ее кузены. Она в ужасе содрогалась при мысли, что этот человек, причиняющий страдания другому даже не коснувшись его рукой — ее кузен Филипп, который ей всегда нравился, который был для нее чуть ли не идеалом мужчины! А эта девушка, понимающая, что каждый звук, который она произносит, убивает ее друга — ее возлюбленная кузина, ставшая ей сестрой за совсем недолгий срок. Она забилась в самый угол кареты, и закрыла глаза, надеясь проснуться и оказаться в своей спальне, а не на вечерней дороге среди полей, где молодой высокий человек в черном издевательски смеялся над своей сестрой, предложив ей выбирать между ее возлюбленным и ее женихом.

Валери жестами показала, что хочет ответить. Он убрал руку.

— Хорошо, говори. Только быстро.

Валери закрыла на секунду глаза.

— Я хочу попрощаться с Хуаном, — сказала она, почувствовав, как из-под век хлынули слезы, — а тебе я этого никогда не прощу. И никогда не обращусь за помощью. Никогда.

Он поднял руку и она замолчала.

— Прощайся, — ответил он, пропустив мимо ушей все остальное, — у тебя две минуты.

Валери подошла к Хуану, сжавшемуся в комок в высокой траве. Он спрятал лицо, закрыв голову руками, и не пошевелился, когда Валери подошла к нему. Боль, которую причинил ему Филипп, была ничем по сравнению с ее поступком. Боясь, что она увидит его слезы, даже если спишет их на физическую боль, он замер, ожидая, когда она уйдет.

Она тронула его за плечо, провела рукой по волосам. Ее нежность была хуже, чем если бы она пнула его ногой. В этот момент он отчетливо понял, как сильно ненавидит ее.

— Прости меня, пожалуйста, — прошептала она, и слезы хлынули по ее щекам, — прости меня!

Хуан никак не отреагировал на ее слова, а Филипп сделал жест рукой, от которого Валери вскочила и бросилась к карете, увлекая за собой Сафи.

— Ты не имеешь права так поступать! — крикнула Сафи, но тотчас замолчала, видя, как он сжимает пальцы в кулак.

В полном молчании они сели в карету, совершенно обалдевший кучер хлестнул лошадей и помчал их прямо через поля в замок Шатори. Валери рыдала навзрыд, закрывая лицо руками. Сафи сжимала ее в объятьях, шепча слова утешения, хотя, конечно же, они были совершенно бесполезны. А Катрин подумала, что дон Родриго мог быть доволен. Филипп сделал всю работу за него. Он избавил его от соперничества с Хуаном, а заодно дал возможность творить все, что ему заблагорассудится.

— Остановите! — вдруг закричала Валери, когда они отъехали на какоей-то расстояние, а ночь взяла свои права, сделав дорогу едва видимой, — мы возвращаемся! Я не могу этого допустить!

Вскоре они вернулись на то место, где оставили Филиппа и дона Хуана. Но дорога была совершенно пуста. Валери упала на колени там, где трава была примята, где лежал еще недавно дон Хуан, и истерически разрыдалась.

Катрин же не могла плакать. Она смотрела в ночь, пытаясь почувствовать что-нибудь, понять, что же произошло между Филиппом и доном Хуаном. Катрин вспоминала, как впервые увидела дона Хуана, как он стоял во дворе замка в свете солнца, а она смотрела на него из окна. Она не верила, не хотела верить в его смерть.

Глава 12. Филипп

Когда карета исчезла в сгущающейся тьме, Филипп подошел к дону Хуану и присел на корточки рядом с ним. Хуану удалось наконец-то выровнить дыхание и даже открыть глаза. Он удивился, что зрение не покинуло его, как ему казалось несколькими минутами ранее.

— Теперь, когда вы видели настоящее отношение к себе нашей красотки, можно и поговорить, — Филипп протянул ему руку, и Хуан схватился за нее и сел, с трудом переводя дыхание, — я не хотел ни убивать вас, ни причинять вам боль, — Филипп встал на ноги и смотрел на него сверху вниз, — но надо было проучить Валери, да и заодно показать вам ее истинное лицо.

— Я и до этого не сомневался, — Хуан вытер с лица остатки слез и кровь из прокушенной губы.

— И все же так эффектнее. Валери помчалась к дону Родриго, и, поверьте, так будет лучше для всех. Они достойны друг друга. К сожалению, моя сестренка — обычная эгоистичная авантюристка, без всяких представлений о чести и совести. Как воспитана, такая и есть. Ей никогда не понять ваших жертв.

— Зачем вы все это мне говорите? — спросил дон Хуан, поднимаясь. Он был абсолютно разбит, не столько физически, сколько морально, смерть казалась ему лучшим выходом, и милосердие Филиппа де Флуа безумно раздражало его.

— Я хочу узнать, готовы ли вы все еще жениться на ней? — Филипп усмехнулся и пошел по дороге в сторону города, а дон Хуан последовал за ним, удивляясь, как все еще может ходить, хотя несколько минут назад ноги совсем не желали слушаться.

— Думаю, что вряд ли у меня есть на это шанс, — усмехнулся он.

Готов ли он жениться на ней? Быть ей верным и любящим мужем после того, как она ушла к дону Родригу, оставив его на мучительную смерть? А разве он ожидал чего-то другого? Валери сделала все именно так, как он и предполагал, и выбор ее был очевиден. Но одно дело знать, а совсем другое – слышать, как отъезжает карета, громыхая по камням дороги, а он остается лежать в траве. Можно ли такое простить? И есть ли смысл жить после такого разочарования? Собрав остатки гордости и сил, он заставил себя подняться, сделать первый шаг, второй, а потом идти следом за Филиппом и слушать то, что тот говорил ему.

— На данный момент вы ближе к алтарю, чем когда-либо были. Поэтому я и спрашиваю. Но для вас будет лучше, если вы откажетесь, — Филипп остановился и позволил ему себя нагнать.

Дон Хуан шел медленно и с трудом вникал в суть того, что тот говорил. Он не готов был обсуждать Валери, ему надо было сначала разобратьсея в себе.

— К чему весь этот спектакль, дон Филиппе? – спросил