Сквозь любое пламя - Кэтрин Картер

Роуз и ее люди молча идут за нами. Она настояла на том, чтобы пойти с нами, отказавшись ждать в машине, как я просил. Она сказала, что моя обязанность не в том, чтобы обеспечить ее безопасность — это обязанность людей, с которыми она путешествует, — а в том, чтобы спасти женщин и доставить ей Петра Агапова.

Тем не менее, что-то защитное тянет меня изнутри, но я отмахиваюсь от этого. Мне нужно сосредоточиться и не думать о том, что я все еще чувствую тепло от киски Лорен, трущейся о мой член. От этой мысли мой член твердеет, и я тоже должен отмахнуться от этого, сосредоточившись на настоящем. Я не погибну из-за того, что не могу перестать думать о том, как намочить свой член.

Дело не в том, чтобы окунуть свой член. Я не могу не думать о том, чтобы погрузиться в Лорен.

Я снова сосредотачиваюсь на нашей задаче и перехватываю пистолет. Мы очищаем порт с обоих концов, продвигаясь к участкам сорок три и сорок четыре. На данный момент мы можем только предполагать, что «Ученики» ввели в систему поддельные бухгалтерские книги и работают с неизвестным игроком. Это утомительно — тратить время на очистку порта, даже когда напряжение растет, но если я хочу, чтобы мои люди остались живы, мы не можем просто ворваться туда.

Воздух свежий, туман сгущается и с каждой минутой угрожает стать еще гуще. Ряд за рядом металлические контейнеры выстроились в порту, сложенные в три-четыре яруса. После десяти минут работы среди штабелей мы добираемся до участков Бьянки. Мы ждем в тишине, пока Маттиас, Люк и их команда не появляются в поле зрения. Их лица каменные, когда они обходят последний из контейнеров.

Маттиас кивает один раз, и мы оба подходим к контейнерам.

— Три, два, — считаю я, протягивая руки к металлическому стержню, блокирующему контейнер, — один. — Мы оба вырываем свои стержни и открываем двери. Ржавый скрежет нарушает тишину ночи. Затем начинаются крики.

Ошеломленный мужчина вскакивает со своего места и тянется за пистолетом, но я стреляю, прежде чем он успевает вытащить оружие. Эверетт убивает еще одного, и мы входим в контейнер. Там темно и тихо — слишком тихо. Когда мы доходим до конца, я с недоумением хмурюсь. Там только лестница и ведро. Я заглядываю внутрь, но, к счастью, там чисто. Ну, грязно как черт, но не завалено человеческими экскрементами.

— Они должны быть здесь, — бормочет Эверетт, хотя это и так очевидно.

Один из его людей включает фонарик и освещает контейнер.

— Если их здесь нет, зачем им нужна была охрана?

Этот вопрос мучает нас, когда мы выходим обратно на улицу и видим, что Маттиас и Лукас выходят из своего контейнера с такими же выражениями недоумения на лицах.

— Женщин нет? — спрашивает Маттиас.

Я качаю головой, затем поворачиваюсь к Роуз. Меня охватывает гнев.

— Ты сказала, что они будут здесь.

Роуз сжимает челюсть.

— Все данные указывали на эти контейнеры. Ты уверен, что их здесь нет?

Люк презрительно смеется.

— Если только они не спрятаны за фальшивой стеной, то да, мы почти...

Я вырываю фонарик из рук Маттиаса и возвращаюсь внутрь, доходя до самого края контейнера. Люк в замешательстве замолкает. Простукивать контейнер, чтобы почувствовать пустоту, не имеет смысла, а фальшивой стены не видно. Свет освещает пустой контейнер, но здесь ничего нет.

Резко выдохнув, я поднимаю лицо и стону. И тут я замечаю вырез вверху. Неровный квадрат слегка наклонен, как перекошенная вентиляционная решетка в потолке, и я сужаю взгляд, перемещая его на лестницу на земле. Мои губы изгибаются в торжествующей улыбке, и я ставлю ее к стене. Взбираясь наверх, я поднимаю металл, как вентиляционную решетку, и отодвигаю его в сторону. Я высовываю голову в транспортный контейнер над головой, осматривая пространство с помощью фонарика, и мой желудок сжимается, как камень. Группа испуганных женщин сгрудилась в углу, две из них впереди защищают остальных своими руками.

Их лица и одежда испачканы грязью и, вероятно, кровью, а в комнате стоит зловоние. Вокруг жужжат мухи, и я сдерживаю рвотный позыв. Давно я не сталкивался с таким заключением, и мой нос уже не привык к этому.

Я забираюсь в контейнер, поднимаю руки и сгибаю плечи, чтобы показать, что не представляю угрозы.

— Мы здесь, чтобы помочь.

Они вздрагивают, как будто я ударил их. Мои слова не доходят до них. Они дрожат все вместе, и с каждым шагом ближе некоторые открыто плачут.

— Обещаю, мы не сделаем вам больно.

Эверетт забирается в пространство, и одна из женщин тихонько вздыхает. Кроме женщины, которая обнимает дрожащую брюнетку, никто не выходит из своей группы. Никто не верит моим словам. И почему они должны верить?

Пока мой мозг лихорадочно ищет способ завоевать их доверие, я едва не пропускаю их вздрагивание, когда появляется еще один человек. На этот раз это Роуз.

— Эй, эй. — Ее тон мягкий, и я отступаю в сторону, чтобы пропустить ее. Она осторожно подходит к ним, и они смотрят на нее с надеждой, сияющей в их затененных глазах, но я вижу, что они сбиты с толку. Я не слышу, что она говорит дальше, ее голос так тихо успокаивает их. Отступая на несколько шагов, я ослабляю давление своего присутствия.

Примерно через минуту Роуз поворачивается.

— Хорошо, они пойдут с нами.

Как будто у них был выбор, хочу я пробурчать. Вместо этого я киваю и стою у входа. Один за другим мы помогаем женщинам спуститься на первый этаж. Они сразу же образуют еще одну группу. К тому времени, когда спускается последняя женщина, они дрожат сильнее, из-за холода.

— Принесите им одеяла, — кричу я, указывая Роуз следовать за мной. Пора выводить вторую группу.

На этот раз я осматриваю контейнер, чтобы убедиться, что там нет угрозы, прежде чем отправить Роуз вперед. Джейс ругается, но Роуз поднимает руку и поднимается по лестнице, не обращая на него внимания. Я следую за ней, чтобы помочь им спуститься и убедиться, что Роуз не пострадает. Я не виню ни одну из этих женщин за то, что они сначала наносят удар, а потом задают вопросы.

Еще через десять минут все женщины были сняты и пересчитаны. Двадцать шесть. В моей груди вспыхивает ярость от того, что столько женщин пропали, а никто даже глазом не моргнул и пальцем не