Я вернулась, чтобы сжечь его дом - Н. В. Сторбаш

покои, отказавшись от ужина. Дядю Чжоу отнесли во двор лекаря Е, чтобы не пугать бабушку Чжоу и сестренку И, тому же лекарь хотел присмотреть за ним ночью. Противоядие сработало, но так как на лезвии яда оставалось немного, оно вышло довольно слабым: от смерти спасло, а подергивания остались.

Я хотела было пойти к себе, но Тан У напомнил о мальчике, который ранил дядю Чжоу. Мне захотелось ударить своего скрытого воина, завизжать и расплакаться одновременно. Я тоже устала! Мне тоже страшно! Больше всего мне хотелось спрятаться за спиной отца, переложить все беды на его плечи и не думать ни о чем.

— Верно, надо сходить. Может, он что-то расскажет, — с трудом удержавшись от истерики, выдавила я.

Тан У внимательно посмотрел на меня и покачал головой:

— Прошу прощения, юная госпожа Ли. Мальчик никуда не денется до утра. Сейчас юной госпоже Ли лучше отдохнуть.

Он весь день бегал по моим поручениям, потом искал дядю Чжоу, ловил убийцу и сопровождал повозки, следуя за ними пешком. Я же прокатилась в дом управляющего Хо, посидела там, попила чай, а потом вернулась домой в повозке. Почему тогда я так устала?

— Нет, сходим сейчас. Иначе я не усну.

Тан У отвел меня в отдаленный двор, где обычно хранились пустые клетки для душевных зверей. Хорошо, что у охранника был фонарь, иначе бы нам пришлось разговаривать с узником в полнейшей темноте. Я знала, что Тан У неплохо видит в сумраке, но Ми-Ми, увы, такой способностью со мной не поделилась.

Мальчик сидел в одной из клеток. Он был не столь уж и маленьким, еще год-другой — и ему придется искать душевного зверя для ритуала, но довольно худым, грязным и оборванным.

— Добрая госпожа, красивая госпожа, лучшая госпожа! — заканючил мальчишка, завидев меня. — За что меня схватили? Отпустите меня, я ничего не сделал.

— Я сам тебя поймал! — сказал Тан У. — Кого хочешь обмануть?

— Это был не я, клянусь Небесами! — мальчик вцепился в прутья клетки, приник лицом, по его грязным щекам потекли настоящие слезы, оставляя светлые полосы. — Чем хочешь поклянусь, не я это был. Я просто мимо шел!

— Зачем ты напал на управляющего Чжоу? — строго спросила я.

— Ни на кого я не нападал! Это всё ложь! У меня даже зверя нет. Я просто шел по улице, а на меня набросился тот зверь. Может, ему мой запах не понравился? Я давно не мылся. И не ел. Я так хочу есть! Добрая госпожа, дайте мне поесть — хотя бы горсточку риса. Умираю с голоду!

Мальчик и стонал, и умолял, и плакал, потом вовсе упал и начал кататься по клетке, гулко ударяясь о прутья. Мне стало не по себе от такого зрелища, словно я и впрямь злобное существо! Схватила несчастного мальчика и морю его голодом.

— Может, на самом деле…

Тан У перебил меня:

— Не хочешь говорить, так сиди голодным. Завтра вернусь и спрошу еще раз! Пойдем, госпожа, не стоит тратить на него время.

Он даже махнул рукой, чтобы поторопить меня. Я не стала возражать, потому что смотреть на голодного оборвыша в клетке было неприятно. Вопли мальчишки преследовали меня даже за пределами двора. Лишь когда они стихли, я осмелилась спросить:

— Ты не мог ошибиться, Тан У? Как такой бедолага мог осмелиться напасть на управляющего Чжоу? Там ведь еще и охранники были.

— Этот недостойный ошибся, — спокойно ответил Тан У. — Не стоило юной госпоже Ли приходить до того, как он заговорит. Юная госпожа Ли не жила в Крысином углу и не видела, на что способны его обитатели.

— И на что они способны?

— На всё. На любое преступление. На попрошайничество, на обман, на воровство и даже убийство. Юной госпоже не стоит верить его клятвам, потому что он сам в них не верит. Большинство подростков Крысиного угла так или иначе работают на Цзянху. За горсть риса, за несколько цянь они готовы на всё.

— Ты тоже работал на Цзянху?

— Нет.

— Почему? Ты ведь тоже из Крысиного угла. Ты тоже хотел есть. И сестренку И надо было кормить.

— Я бы пошел, — честно признался Тан У. — Но сначала меня не брали — слишком уж мал и слаб был. Потом позвали, но я отказался. Как раз из-за сестренки И. Если бы пошел, она бы только им мешала. Ее убили бы или продали в бордель.

— Она же такая малышка! — ужаснулась я.

— Ну, не сразу же в постель… — Тан У спохватился, кому и что он говорит, потому быстро исправился: — нет, ее бы сделали прислугой: мыть полы, стирать, подавать. А дальше смотря какой она бы стала: красивой или не очень. Не мог я ее бросить, потому постоянно перепрятывал. И сам ходил в оглядку. Один раз меня всё же поймали, оттуда и шрам.

Я украдкой глянула на своего воина. Он все еще выглядел младше своих лет, по-прежнему был худ и невысок ростом, но связь с душевным зверем сильно изменила его в лучшую сторону. Тан У даже двигался теперь иначе — мягко и плавно, появилась уверенность и какая-то надежность.

Потом я сообразила, что иду с ним по темному саду наедине, и вспыхнула румянцем. Это были неправильные мысли, ненужные. Просто Тан У сейчас единственный человек, на кого я могу опереться.

Я прибавила шаг, коротко попрощалась и скрылась в своем дворике.

* * *

Всю ночь я проворочалась на постели, лишь изредка погружаясь в спасительную дрему, но и там меня преследовали кошмары. Ужасы прошлой жизни перемешались с настоящими событиями. Я видела то гибель отца, то раны на теле матери, то посиневшего от яда Чжоу…

Так что рассвет для меня стал облегчением. Правда, Лили с Ши Хэ ужаснулись от моего вида и потратили немало времени, чтобы скрыть припухлости вокруг глаз. Я велела уложить волосы в самую простую прическу: никаких легкомысленных пучков, шпилек-бабочек и колокольчиков. Пусть украшения будут дорогими, но сдержанными, и платье подобрать под стать этому образу. Чтобы люди воспринимали меня серьезно, они должны видеть не милую девчушку, а молодую госпожу.

Несколько свитков я засунула к себе в рукав, хотя не знала, пригодятся они сегодня или нет, а потом направилась к маме. Мы встретились с ней в саду и вместе пошли проведать управляющего Чжоу.

Дядя Чжоу уже не спал. Он сидел в постели, опираясь о подушки, уже одетый, умытый и с убранными волосами, видимо, жена приходила помочь. Пусть бледность еще не сошла с его лица, а