Спасти Рождество - Люси Скоур

Кэт: Насколько я помню, ты довольно внимателен. Уверена, у тебя не возникнет никаких проблем.

Ноа: На этой неделе Хаи возвращаются в свой дом.

Кэт: Я в курсе.

Они снимали у Хаев в течение дня. Это должно выйти в эфир в предпоследнем эпизоде шоу.

Ноа: Они проведут выходные с родителями Джаспера, а Сара останется с мамой…

Кэт остановилась и прикусила губу.

Кэт: Правда?

Ноа: Как бы ты отнеслась к тому, чтобы провести ночь здесь? Со мной. Мой душ больше твоего. И мой диван больше, чем мебель Барби в твоем трейлере.

Кэт: Заманчиво.

Так и было. Он был. И она не была уверена, что чувствует по этому поводу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Три недели до Рождества

Было уже больше десяти, когда Кэт проскользнула на крыльцо Ноа под покровом ночи и тихонько постучала. Она прислонилась к обшивке из вагонки и уставилась на погруженный в темноту район. До кануна Рождества оставалось три недели. Три эпизода уже вышли в эфир, и люди говорили о шоу, а не только строили догадки о ней и Дрейке. Лучше всего было то, что подключилось еще несколько рекламодателей. И она балансировала на тонкой грани между адреналином и истощением.

Заявки для училища поступали потоком, но по-прежнему не было выдающегося места. А поскольку деньги с гранта жали ей карман, Кэт очень хотелось полностью сосредоточиться на проекте. Но это означало бы покинуть Мерри. Покинуть Ноа.

Дверь открылась, и там был он. Растрепанные волосы, поношенная футболка колледжа и босые ноги, выглядывающие из удобных спортивных штанов, которые она находила такими сексуальными. Он поправил очки на переносице и ухмыльнулся ей.

Кэт забыла о своей усталости и втолкнула его обратно в дом, уперев руки ему в грудь. Ноа заключил ее в свои объятия, покружил их, и захлопнул дверь. Одной рукой он защелкнул засов.

— Кровать? — выдохнула она, когда его рот накрыл ее.

Она уже была возбуждена, готова для него.

— Моя спальня на два этажа выше, — сказал Ноа, прикусив ее нижнюю губу.

— Тогда сначала диван, — решила Кэт, просунув пальцы за эластичный пояс его штанов и увлекая его в гостиную.

Она была почти такой же, как и в прошлый раз, когда Кэт ее видела. За исключением того, что в углу стояла пышная елка, покрытая мешаниной из украшений ручной работы, очевидно, любимых семьями, и стеклянных лампочек. На верхушке дерева красовалась покосившаяся пластиковая звезда. На подоконнике горели три свечи. По-домашнему. Уютно.

— Ботинки. Брюки. Избавься от них, — приказал Ноа, его рот был занят ее ртом. Его язык, дьявол-искуситель, скользнул между ее губ, чтобы попробовать ее на вкус.

Кэт сбросила с себя рабочие ботинки, позволив им с двойным стуком упасть на ковер в гостиной. Ноа был слишком нетерпелив, чтобы ждать, пока Кэт доберется до своих джинсов, и сам помог ей расстегнуть пуговицу и молнию. Джинсовая ткань смялась и соскользнула вниз по ее ногам.

Кэт прижала Ноа к потертому удобному дивану.

— Хочешь выпить? — спросил он, высвобождая ее из пальто и притягивая к себе, чтобы она оказалась верхом.

Она сорвала шапку с головы и швырнула ее в темный угол комнаты.

— Конечно. После.

Его пальцы расстегнули ее флисовый жилет и стянули его с плеч.

— Сколько на тебе чертовых слоев одежды? — пробормотал он, когда Кэт запустила руки ему в волосы.

Она крепко поцеловала его.

— Еще три.

Кэт стянула терморубашку через голову, предоставив ему гладить шелковистую ткань ее майки.

— Еще два, — прошептала она.

Ноа просунул руки под край и скользнул вверх, стягивая майку.

— Последний, — пообещала Кэт. Он сдернул с нее спортивный бюстгальтер и бесцеремонно отбросил его.

Ноа остановился, чтобы перевести дух, любуясь видом ее обнаженной груди всего в нескольких дюймах от его лица. Кэт почувствовала, как его эрекция увеличилась. Затем его руки, эти грубые ладони, оказались на ней, вытягивая зимний холод и заменяя его теплом, достаточным, чтобы обжечь ее. Он наклонился и высунул язык, чтобы попробовать на вкус ближайший к нему сосок.

Кэт откинула голову назад, щекоча волосами спину, и вздохнула. Ноа накрыл ртом ее розовый бутон. Окна в нескольких дюймах за диваном запотели, когда дыхание Кэт стало прерывистым. Она прижалась к нему бедрами, потираясь о член, что оттягивал его спортивные штаны. Он взял в ладони обе ее груди и начал ласкать их по очереди, боготворя каждую своим жадным ртом.

С небольшими усилиями Кэт удалось приспустить его штаны на несколько дюймов. Ровно настолько, чтобы высвободить его член. Он гордо выпирал, выгибаясь дугой над плоскими линиями живота Ноа. Кэт не тратила время на то, чтобы полюбоваться этим. Она набросилась на него, крепко схватив за основание. Ноа застонал у ее груди, вибрация окружала ее ноющий сосок и пробирала ее до глубины души.

— Люблю, когда ты прикасаешься ко мне, — сказал он хриплым голосом.

Кэт начала ласкать его член, проводя большим пальцем по головке. Она почувствовала себя сильной, когда Ноа рухнул обратно на диван, а его руки искали опору на изгибах ее бедер.

— Это заметно, — поддразнила она, поглаживая его горячую гладкую плоть.

Его глаза были зажмурены, челюсть сжата, как будто удовольствие, которое она доставляла, было скорее пыткой, чем наслаждением. Ей нравилось наблюдать за его реакцией на нее. Ускорившись, Кэт крепче сжала его и поднялась на колени.

— Придержи их, — приказала она, оттягивая свои простые серые трусы в сторону. Палец Ноа скользнул под материал и подцепил его. Он нечестиво провел большим пальцем по ее половым губам, и у Кэт перехватило дыхание.

Она была главной. Она была капитаном этого корабля. Отбросив его исследующий палец, Кэт поднесла головку его члена к своему входу. Таким образом она доставляла удовольствие им обоим, жесткими, тугими поглаживаниями, касающимися ее комка нервов, который уже умолял о большем.

Ей нужен был контроль. Нужен был якорь, который он давал ей, чтобы ее не унесло, как в прошлый раз. Это было временно. Интрижка, короткий роман. И ей нужно было иметь возможность уйти от этого, от него, с нетронутым сердцем.

Пальцы Ноа оставили синяки на ее бедре.

— Кэт. — Ее имя, слетевшее с его губ, заставило ее пальцы на ногах поджаться от удовольствия. В одном этом слове было так много всего. Потребность, желание, боль, отголосок чего-то гораздо более глубокого, чем она ожидала. Это отбросило прочь все ее тревоги и