Измена. Отвергнутая жена (или) Сдавайся, дракон! - Елена Байм

Адриан без интереса взглянул на сестру, а потом развернулся и внимательно посмотрел в сторону, где стоял Генерал с Управляющим. Стоял и смотрел, словно прислушиваясь к чему-то или пытаясь принять верное решение.

Утвердительно кивнув головой, племянник вернулся к Императору и с еле сдерживаемой улыбой произнес:

- Ваше величество, Розалинда беременна, а согласно вашим же законам, дети драконниц охраняются особым указом.

Амалия и Император растерянно переглянулись.

Адриан продолжал:

- Учитывая, что ее дитя носит сильнейший магический дар, а в истории ранее не было прецедентов, чтобы магический дар пересиливал драконью сущность у беременных драконниц, то считаю правильным отправить на время беременности и на сами роды мою сестру в Аргарию – страну магов. Там ей смогут оказать должный уход и помощь, если при родах что-то пойдет не так. После родов вы сможете забрать рожденное дитя в пансион, а Розалинду оставить там либо вернуть домой, но с ограничениями ее передвижения.

- Но как такое возможно после того, что она сделала с тобой, сыночек? – демонстративно зарыдала леди Амалия, все-таки подбегая и вешаясь на шею дракону.

- Матушка, может мне стоить напомнить, кто дал отвар отчуждения моей сестре, кто пытался устранить жену генерала? Не думаю, что император станет вас жалеть, он не знает таких чувств. А поводов для отсрочки казни, насколько я знаю, у вас нет.

В ужасе от услышанных слов Амалия отшатнулась и со страхом уставилась на лицо сына. А тот как ни в чем не бывало наклонился к ней и тихо прошептал.

- И да, матушка, уговорите Императора на мое предложение, иначе мне придется озвучить весь список ваших злодеяний, а я знаю, где хранится ваша секретная бутылочка с ядом, которым вы отравили предыдущего императора, моего деда.

Тело Амалии пробил озноб, руки вмиг похолодели.

- Не может быть! – прошептала она, синими от страха и холода губами. А потом резво выпрямилась, подскочила и начала бить руками своего сына по груди.

- Признавайся, признайся, куда ты дел моего сына? – в порыве она даже не заметила, что дракон активировал полог тишины и наложил на себя с ней дар иллюзии, не позволяющий другим видеть, что происходит. – Ты убил его? Что ты с ним сделал? Отвечай, не молчи!

- О чем ты думала, глупая драконница, когда проводила черный ритуал и против моей воли привязала меня к телу своего слабого и болезненного сына? – грозный мощный рык набатом звучал в ее ушах.

- У него не было дракона, он был слаб, а без дракона ему не стать императором!

- Глупая, наивная женщина, ты сама его погубила, своими руками, после того, что он сотворил, я поссчитал его жизнь никчемной. Но дал шанс его бренному телу.

- Я все расскажу, всем расскажу, тебя убьют!!!

Дракон зловеще рассмеялся.

- Ты можешь убить тело своего сына, но не меня. Я останусь жив, пока сам не решу уйти на Равнину бестелесных родовых духов. А до тех пор, ты будешь подчиняться мне и выполнять все то, что я прикажу. Иначе на костер отправишься ты.

Амалия вздрогнула и чуть не упала, вовремя оперевшись на перила.

- Не забывай, ты сама меня разбудила. И я знаю все… все твои тайны… Тебе лучше не злить меня.

- Я не буду злить тебя, мой Господин. – поникшая, постаревшая сразу на несколько лет, Амалия сжалась и послушно кивнула.

Поняв, что с этой драконницей все решено, Адриан снял полог тишины и посмотрел на Императора.

- А вот с ним придется повозиться… - прошептал изумрудный дракон.

50. Гильдеберт Пятый

Столкнувшись с незапланированными обстоятельствами, не поддающимися контролю, Император Гильдеберт Пятый постарался как можно быстрее покинуть замок Агатового дракона и отправиться к себе во дворец. Появляясь на фальшивой свадьбе, он задумывал как следует наказать зазнавшуюся горделивую драконницу.

Нет, сжигать на костре он ее не стал бы. Отправил бы подальше в какой-нибудь всеми забытый монастырь. А про казнь он сказал для отвода глаз, чтобы у верных подданных не появился повод думать, мол их Император не соблюдает свои законы и оставляет без заслуженного возмездия провинившихся драконов. А список вины у Розалинды был не просто большой, а огромный: отравления, привороты, смена власти и пр. Только вот Императора в ее действиях до недавнего времени все устраивало, правда приходилось корректировать свою деятельность под последствия ее поступков.

- Казнить за потерю дракона Адрианом. – император усмехнулся. Он никогда не планировал сажать на престол этого смазливого дохлика. Слишком настаивал Совет восьми, что Император стареет, а наследника нет. И ход с племянником служил лишь прекрасной ширмой для отвода глаз.

Казалось, все сложилось наилучшим образом, и дракон Адриана каким-то образом смог восстановить утраченную связь, чего не случалось на протяжении всей истории государства. Но одно Императора очень смущало – его взгляд. Слишком осмысленным, глубоким и пронизывающим до самого сердца он был. Казалось, дракон смотрит тебе в душу и знает о тебе все, о твоих поступках, о твоих думах, о твоих пороках.

Вспомнив, как смотрел на него изумрудный дракон, Император поежился, и даже подумал отказаться продолжать путь в карете, а обратиться в дракона и полететь в замок. Но страх, что жители или другие драконы увидят, что его огненный дракон сдал, летает низко и неуверенно, пересилил чувство зарождающейся тревоги.

Надо будет созвать придворных магов и магов остальных родов, чтобы разобрались и узнали причину произошедших с Адрианом изменений. Ох, как они не нравились Гильдеберту Пятому, до мурашек по спине.

Такое мерзкое чувство он испытывал лишь единожды в своей жизни, когда брал силой чужую любимую женщину с сильнейшим магическим даром. До сих пор на его шее и ключицах остались старые шрамы от ее ногтей. И хотя у драконов совершенная регенерация, эти царапины не заживали, несмотря на усилия многочисленных лекарей. Словно служили живым напоминанием его дерзкому поступку.

Удивительно, как тогда этой хрупкой женщине удалось поставить блок на его ментальную магию и не поддаться порочному искушению. Но оттого обладание ей было особенно ярким и чувственным.

Гильдеберт привык, что стоило ему захотеть драконницу, как под воздействием его магических чар они сами падали в его объятия, забывая обо всем. Умоляя не останавливаться, а продолжать еще и еще. А она, красивая, как пламенное солнце, звонкая, словно весенний ручей, желанная, как тысячи наложниц, постоянно ускользала от него, маня горящим взглядом, но