Кедр и гвоздика - Александра Дмитриевна Рябкина

– Мы сейчас сходим к ним и поговорим, слышишь меня? – шептал Майкл, прижимая Микаэлу к своей груди.

Ее трясло от слез, страха и чувства безвозвратной утраты. Она больше не могла сдерживаться, воя навзрыд от разрывающих ее эмоций. Это было больнее физического насилия. Больнее, чем все раны, которые оставил на ее теле Адам.

– Прошу тебя, будь со мной, душа моя.

– Что происходит? – Ровно семь минут и двадцать девять секунд в кабинете отца стояла гробовая тишина. Микаэла считала. – Я не ожидал увидеть вас так скоро.

Именно таким представал Чарли перед большинством людей. Холодный. Расчетливый. Типичный бизнесмен, который думал прежде всего о собственной выгоде.

– А я не ожидала, что ты будешь спонсировать избиение собственной дочери.

Столь похожие взгляды столкнулись. Микаэла и ее отец. Она походила на него намного сильнее, чем была готова признать.

– О чем ты говоришь?

Мистер Айрес что-то писал, и его голос звучал скучающе. Этот разговор его абсолютно не интересовал. Ровно до тех пор, пока Майкл не протянул ему планшет со злосчастным видео с камер наблюдения.

– Что это?

– Ваши колдуны замешаны в этом. И вам лучше признаться в сговоре с Адамом Беллафонте.

Голос Майкла оказался далек от доброжелательного. Скорее, им можно было резать стальные прутья. И сейчас стальным прутом представал Чарли Айрес, от которого Микаэла не отводила взгляда. Она хотела видеть его эмоции, желая опровергнуть свои самые страшные подозрения.

– Что?

Привычное равнодушие постепенно уступило место удивлению. Микаэла почти поверила в искренность его шока. Отец менялся в лице по мере того, как смотрел запись. На мгновение показалось, что в льдисто-серых глазах она увидела его волка.

– Этого не может быть! – Планшет со стуком опустился на стол. Нет, отец и правда выглядел так, будто вся его жизнь оказалась чертовым обманом. – Мика…

От того, как тихо и, казалось, ласково прозвучал голос Чарли Айреса, слезы, которые только-только начали высыхать, снова потекли по щекам Микаэлы. И это были не слезы радости.

Он не называл ее так уже очень-очень давно.

– Он жив, папа. И я не знаю, могу я ли верить тебе! – Микаэла встала с кресла и начала мерить шагами кабинет. – Твои чародеи хозяйничали в моем отеле, прежде чем случилось то… что случилось! – Каждое слово Микаэлы отдавалось колющим ударом в ее собственное сердце.

Она замерла и уставилась в лицо своего отца. Он выглядел безмолвной статуей, в глазах которой застыл неподдельный ужас.

Чарли не был хорошим отцом, да. Никогда не отличался особенной заботой или отзывчивостью. Но он не был и мерзавцем. По крайней мере, Микаэла на это надеялась.

– Ты всегда была болезненной. – Чарли опустил голову на руки, пряча глаза. Кусочки пазла вставали на места. – И ничего не говорила…

– Этот брак был важен для нашей семьи. – Стальная злость скрежетала в голосе Микаэлы. О да, она винила отца во всем, что с ней случилось. Но глубоко в душе понимала: возможно, если бы она рассказала об избиениях своей семье, то они могли прекратиться. – Я делала все, чтобы наш род не упал в грязь лицом. Как вы с мамой и просили. Так что ответь честно, – Микаэла подошла к столу и громко опустила на него руки, – ты помогал Адаму попасть ко мне в дом?!

Говорить об угрозах Адама она не собиралась: обсуждать это с отцом было поздно. Будь она умнее лет девять назад, все могло закончиться иначе. Сейчас Микаэла чувствовала себя настоящей идиоткой, ведь расскажи она все отцу сразу, он бы… наверное, встал на ее сторону и помог разобраться с угрозами Адама.

Почему же молчала?

Этот вопрос задал бы каждый, кто не жил с таким, как Адам. Страх перед ним был настолько силен, что мешал думать и защищаться. Микаэла была поглощена мыслями о том, как выжить, а не спастись.

Поздно размышлять – прошлое нельзя просто взять и стереть, словно карандашный рисунок.

– Нет, дочка, конечно, нет.

Впервые Микаэла видела отца таким измученным. Одно чертово видео и ее слезы заставили его постареть на добрых лет десять. Думала ли она, что Чарли Айрес мог быть таким? Конечно, нет. Верила ли она ему? Не очень.

– Я даже не знал, что он жив. – Взгляд серых глаз бесцельно бегал по кабинету, никак не концентрируясь на чем-то одном. – Я найду этих чародеев. Я найду Адама. – Чарли посмотрел на Микаэлу. – И он за все заплатит.

– Зачем они снова приезжали?

Адалинд Айрес сидела за туалетным столиком, расчесывая длинные светлые волосы. Почему-то именно в этот момент она вспомнила о давно минувших днях, когда помогала своим еще маленьким дочерям с их прическами. Это и правда было так давно, что Адалинд почти забыла о счастливых улыбках Микаэлы и Лорелай. Сейчас, пожалуй, она могла видеть в глазах своих дочерей только немую грусть.

– Они кое-что мне показали, – уклончиво отозвался Чарли, отрываясь от книги. Они уже собирались спать, и в комнате горели только лампы возле зеркала Адалинд и около кровати. – Очарование Адама слишком околдовало тебя. – Было заметно, что он сомневался, стоило ли вообще все рассказывать Адалинд.

– Он заботился о Микаэле, – отчеканила она в ответ. Ей не нравился ни этот разговор, ни ожесточенный взгляд, которым на нее уставился муж. – Она гордо выходила в свет и могла не стесняться своего положения.

– Он избивал ее, Адалинд.

Один оглушительный удар сердца заставил Адалинд проглотить язык. Она сощурилась и хотела было попросить Чарли повторить. Но точно так же, как воспоминания о счастливых улыбках маленькой Микаэлы, в голове замерцали другие картинки: Микаэла отменяла встречи с семьей, появлялась на званых вечерах в наглухо закрытых платьях и каждый раз старалась держаться от Адама подальше.

Раньше Адалинд считала, что ее дочь просто стала более сдержанной и скромной. Не позволяла себе демонстрировать тело перед другими мужчинами, когда у нее был муж. И на вечерах, когда Адам вел светские беседы, Адалинд думала, что Микаэла просто не хотела ему мешать.

– Почему ты так решил?

– Они показали мне запись с камер видеонаблюдения, сделанную неделю назад. – Чарли отложил книгу в сторону и устало провел руками по лицу. – Он чуть не убил нашу дочь, Адалинд. Адам жив и был готов растерзать Микаэлу в ее же пентхаусе.

Расческа в руках Адалинд затрещала от того, насколько сильно она ее сжала. Нет, не может быть. Адам Беллафонте мертв. Она присутствовала на его похоронах! И что значит «он хотел убить Микаэлу»?! Это все звучало настолько сюрреалистично, что Адалинд просто не могла не усмехнуться.