Правило Диксон - Эль Кеннеди

А в сексе я больше всего люблю, когда мне отдают приказы.

С уважением, конечно.

– Потому что чаще всего все контролирую именно я. А те парни, с которыми я встречалась, никогда особо не проявляли инициативу в спальне, – признаюсь я.

– Ты этого хочешь – инициативы?

Я медленно киваю.

– Хорошо. Иди в спальню, – тихо говорит он. – И жди меня там.

– Ждать тебя, – эхом откликаюсь я, с трудом сглотнув.

Он стоит посреди комнаты, такой высокий, мускулистый, что смотреть на него почти мучительно. Я вижу, как толстый член натягивает ткань черных брюк. Из-за цвета сложно понять, полностью у Шейна встал или нет. Благодаря заявлению я теперь знаю точные габариты его достоинства, и при мысли о том, каково будет ощутить его внутри, у меня сжимаются бедра.

– В спальню, – повторяет он, уже резче.

Я делаю вдох… и без единого слова отправляюсь в спальню.

Я изучаю комнату – опрятно заправленную кровать, мягкий серый коврик в центре и полированный комод из красного дерева. Поверить не могу, на что я решилась. Как я оказалась в спальне Шейна Линдли? Что со мной не так?

И где его черти носят?

Я слышу, как он двигается по кухне. Слышу, как бежит вода. Он там себе попить наливает? Меня охватывает негодование, пульс ускоряется. Меня беспокоит, как бы он не выставил меня дурой, но при этом созданное им предвкушение невыносимо. У меня уже действительно болит между ног. Настоящая агония. В ожидании Шейна внутри будто скручивается жаркий тугой узел, а все тело сжимается от желания.

Наконец в дверях появляется Шейн. Несколько секунд он просто смотрит на меня, и веки его тяжелеют. Он стаскивает футболку, кидает ее на кресло в углу, и при каждом движении мышцы у него на груди так и ходят ходуном.

– Распусти волосы, – бесцеремонно приказывает он.

Я снова сглатываю. Не ожидала, что сегодняшний вечер закончится вот так. Что я буду, не сопротивляясь, выполнять приказы Шейна Линдли. Без споров, без перебранок и без единого слова, потому что ему не надо говорить, что делать.

Я молча снимаю резинку, которая удерживала прическу, и цепляю ее на запястье. Откидываю волосы, провожу по ним пальцами, и они рассыпаются по плечам.

В глазах Шейна полыхает пламя. Он стремительно проходит мимо меня и усаживается в изножье кровати, широко расставив мускулистые ноги.

– Иди сюда.

Я встаю перед ним. У него большие руки. Одной он касается моего колена, потом скользит выше, забирается под подол платья – до самого пояса трусиков танга. Он запускает палец под резинку, дразняще отводит ее, но белье с меня не снимает.

Смотрит на меня снизу вверх. Свет люстры падает с потолка прямо на его лицо, и внезапно я понимаю, что глаза у него не просто карие. Они цвета темного ореха, с вкраплениями темно-зеленого – цвета буйного тропического леса в ночи.

Я стою молча. В ожидании.

Он смеется. Тихий, хрипловатый звук. В красивых глазах мелькает одобрение.

– Мне очень нравится такая покорная Диана Диксон, – тянет он.

– Не искушай судьбу, – предупреждаю я, хотя голос у меня дрожит. – А не то вредная стерва вернется.

– Вредная стерва никуда и не делась. Она прямо здесь. И умирает от желания.

Меня охватывает жар, я отчаянно кусаю губы. Если бы год назад мне кто-то сказал, что я окажусь в спальне Шейна и буду ждать его приказов, я бы рассмеялась этому ненормальному в лицо.

– Сними трусики, – он скользит рукой мне под юбку. – А платье оставь.

Под аккомпанемент грохочущего сердца я спускаю свои танга и отбрасываю в сторону – клочок кружева у моих голых ног.

– Какая же ты послушная, черт возьми, – Шейн облизывается. – Оседлай-ка меня.

Тяжело дыша, я залезаю к нему на колени. Шейн кладет руки мне на талию и медленно скользит ими вверх. Нежно сжимает мне грудь и замирает перед тонкими бретельками платья. Спускает их с плеч, и меня охватывает дрожь предвкушения. Руки у него мозолистые, шершавые, слегка царапают кожу – и резким движением стаскивают платье вниз.

Увидев, что лифчика на мне нет, он стонет. Я вообще часто не ношу бюстгальтер – грудь у меня небольшая, так что и особой необходимости нет.

– Какие хорошенькие, – бормочет он.

– Ты назвал мои сиськи хорошенькими?

Губы Шейна изгибаются в улыбке.

– А что не так?

– Они не должны быть хорошенькими. Сексуальными. Соблазнительными.

– О, поверь мне, они сексуальные. И соблазнительные. И вздернутые. И чертовски хорошенькие.

Он обводит полушария груди большими пальцами. Шероховатые пальцы скользят по чувствительной коже, и терпеть становится почти невыносимо. Когда Шейн проводит по соску, у меня вырывается отчаянный возглас, а бедра толкаются вперед.

– Как интересно, – произносит он.

– Что?

– Ты чувствительная. – Он сжимает сосок большим и указательным пальцами, слегка перекатывает, и я чувствую, что между ног у меня все течет.

– Очень чувствительная, – исправляется он с улыбкой. – Тебя когда-нибудь доводили до оргазма, просто посасывая соски?

– Нет, но один раз до этого чуть не дошло, – признаюсь я.

Он обхватывает губами один сосок, скользит по нему языком. Я сглатываю стон, ерзаю у него на коленях.

– Девочка моя, да ты возбуждена, – насмешничает Шейн.

Он тихо посмеивается, и дыхание овевает мою кожу, все мое тело вибрирует от страсти. А потом он переходит к другом соску, не переставая поглаживать, сжимать и ласкать мою грудь.

Видимо, я слишком сильно ерзаю, слишком яростно толкаюсь, потому что он кладет руку мне на бедро, сдерживая меня.

– Черт, ты просто умираешь от желания.

Голос подводит меня.

– Я хочу…

– Скажи мне, чего хочешь, – бормочет он, лаская языком мой сосок.

– Хочу, чтобы ты коснулся меня.

– Где?

– Между ног. Пожалуйста, коснись меня.

Господи, я действительно умоляю его. Что со мной творится?

– Нет, – Шейн шлепает меня по попе. – Вставай.

Я покорно поднимаюсь. Ноги у меня трясутся. Сердце бьется как сумасшедшее – так сильно, что я чувствую, как оно отдается в висках. В горле. Чувствую, как пульсирует клитор.

Шейн проницательно улыбается – он явно прекрасно понимает, что сотворил с моим телом.

– Сними с меня штаны.

Дрожащими руками я тянусь к поясу брюк. Такой пылкой прелюдии к сексу у меня еще никогда не было, и ведь я даже не голая. Он сам еще не разделся – по крайней мере, пока. Секунду спустя я стаскиваю с Шейна брюки, и теперь он абсолютно обнажен.

При виде его члена у меня захватывает дух. Он