Покоренные судьбой - Кора Рейли

Я присел возле Греты, протянул руку и нежно заправил прядку за ухо.

Грета повернулась ко мне.

– Я не сплю в одной постели с Крессидой. Я даже редко приезжаю в наш таунхаус. У меня есть моя старая квартира, где я провожу большую часть времени. И я вижу Крессиду, пожалуй, раз или два в неделю, а сплю с ней гораздо реже.

Я хотел быть честным и не собирался ничего утаивать от Греты. Иначе подорвал бы ее доверие.

– И она не возражает?

– Пока у нее есть моя кредитная карточка и фамилия, ей все равно.

– Я бы хотела делить с тобой постель, будь ты моим. Я бы тосковала без тебя. Я скучаю даже теперь, хоть ты и не мой.

Я обнял ее за шею и нежно притянул к себе. Грета прильнула ко мне, приятно прижавшись своим хрупким телом к моему. Я не стал углублять поцелуй.

Меня вполне устраивали наши невинные поцелуи, наши губы слегка касались друг друга. Вскоре Грета уснула в моих объятиях, прижавшись щекой к моему бицепсу.

Я долго смотрел на нее, после чего выключил свет. Грета заранее задернула шторы, поэтому в комнате было темно, хотя до захода солнца оставалось еще десять минут.

На экране телефона появилось сообщение, но я проигнорировал его.

Я не хотел, чтобы что-то вырвало меня из реальности. Из этого сна. Я не желал, чтобы наступало утро. Вероятно, поэтому не решался дать себе отдохнуть.

Завтра мне предстояло лететь в Нью-Йорк, но я чувствовал, что я обретаю дом в другом месте.

Нью-Йорк всегда был моим домом. Но Грета… Грета забрала мое сердце и перенесла в Лас-Вегас.

Глава 22

Амо

Я проснулся, по-прежнему обнимая Грету: наши ноги были переплетены, ее голова покоилась на моей груди, дыхание было ровным и спокойным.

Храп Медвежонка наполнял комнату. Я осторожно высвободился из объятий и сел. Грета даже не пошевелилась, продолжая крепко спать. Недавние события, должно быть, действительно выбили ее из колеи. И я не мог сдержать улыбку при воспоминании о том, как я ел Грету подобно восхитительному лакомству и довел ее до множественных оргазмов.

Мой утренний стержень стал еще тверже.

Схватив с тумбочки пистолет, я выскользнул из постели. Я решил проверить аварийные кнопки, расположенные повсюду, я сразу же заметил их, едва переступил порог спальни несколько часов назад.

Одна – за прикроватной тумбочкой, а другая – рядом с дверью в ванную.

У меня было ощущение, что где-то в комнате есть и потайной лаз на случай внезапной опасности. Я подошел к шкафу и открыл его. Внутри я обнаружил автоматический стальной люк, утопленный в полу. Хорошо. Я был удивлен, когда Грета пригласила меня сюда, но я никогда не сомневался, что даже здесь она будет под защитой.

Забор и ворота тоже выполняли свою охранную функцию. Не говоря о том, что особняк Фальконе находился в пяти-десяти минутах полета на вертолете.

В ванной я положил пистолет на раковину, а потом принял душ.

Кабина была удобной и просторной, мне хватило места с лихвой. Вдруг какой-то звук привлек мое внимание, и я отодвинул дверную панель, чтобы достать пистолет, но увидел Грету.

Она стояла на пороге.

Я выключил воду и вышел из душевой кабины. Грета протянула мне пушистое полотенце и с любопытством смотрела на меня, когда я начал вытираться.

– Доброе утро, – сказал я. Мне показалось, что голос звучал грубо.

– Доброе утро, – прошептала она.

Когда моя кожа обсохла, я остался на месте, давая ей время разобраться в том, что нужно было выяснить. Она медленно шагнула, еще раз осмотрела меня с ног до головы.

Взгляд Греты задержался на моем члене.

– Я никогда не видела таких мужчин.

Мне потребовалось мгновение. Я понял, что она имеет в виду, и под ее пристальным взором мой член налился кровью еще сильнее, чем раньше.

Грета замерла. Вскинула глаза.

– Могу я прикоснуться к тебе?

Я подавил смех. Неужели она действительно должна спрашивать? Я сгорал от желания, чтобы она дотронулась до меня. Все мои фантазии вращались вокруг этого, равно как и вокруг поклонения каждому сантиметру ее великолепного тела.

– Ты можешь делать все что угодно, – заявил я.

– Я хочу прикасаться к тебе.

Я кивнул. Во всем мире не было ничего, чего бы я хотел больше.

Она прижала ладони к моей груди, осторожно опустила их ниже, касаясь моего пресса, прежде чем перевести взгляд на мою грудь.

Вновь подняла ладони и кончиками пальцев провела по моим соскам.

Черт. Мой член наливался кровью, а по телу прокатилась волна вожделения.

– Мне всегда было интересно, нравится ли мужчинам, когда их трогают за соски. Чувствительное ли это место для них.

– Я никогда не думал, что такое для меня, – прохрипел я, пока Грета поглаживала мою грудь.

– Полагаю, большинство мужчин сосредоточены на пенисе. Не могу говорить за всех женщин, но мои соски – крайне чувственная зона. Если ты прикасаешься ко мне там, это отзывается во всем теле.

Я бы позаботился о ее прелестных бугорках позже.

Она прикусила губу:

– Я слишком много болтаю, когда нервничаю.

– Ты в порядке, – сказал я. – И тебе не нужно нервничать.

Не знаю, слышала ли Грета мои слова, ведь она полностью сконцентрировалась на моем члене. Провела руками по моему животу, ее пальчики проследили за темными волосами, спускающимися к моей эрекции. Она прошлась по вене, по которой кровь поступала в член, от основания до кончика, и я проглотил стон, не желая прерывать напряженное внимание Греты.

Ее пальцы обвели мой кончик, затем погладили его по основанию до того места, где собралась капля чистой похоти. Грета подцепила ее подушечкой указательного пальца, поднесла ко рту и попробовала на вкус.

– Грета! – простонал я. Собрал волю в кулак, чтобы не притянуть ее к себе и не трахнуть в рот, а после сделать своей.

Моей.

Моей. Черт возьми.

Она проигнорировала меня и провела пальцами по моим яйцам, обхватив их. Грета начала нежно массировать их и опять посмотрела мне в глаза.

– Тебе нравится?

– Нравится. – Мой голос был низким и ворчливым.

– Хм… – Грета кивнула, наморщив брови, будто делала мысленную заметку.

Она встала на колени, но наша разница в росте была слишком велика – я прислонился к раковине и расставил ноги шире, пока мой член не оказался на уровне глаз Греты.

Я не был уверен, что она собирается делать, а мой мозг был чрезмерно взбудоражен. Я практически не мог думать.

Но с Гретой