Ушла в винтаж - Линдси Левитт

вы понимаете. Целое царство объятий. Мама успела сделать двадцать снимков Кэндес, один из кадров – ее руки, переплетенные с бабушкиными. Вне всяких сомнений, эти руки скоро попадут в блог. Папа все время поглаживает Кэндес по голове, как будто она младенец, подкинутый на крыльцо в корзине.

– Увидимся через пару недель! – кричит мама вслед Кэндес, которую папа увлекает в сторонку, чтобы попрощаться с глазу на глаз. Когда мы представили ему Кэндес, он кричал как ребенок, и мы чуть не прослезились, наблюдая такую непосредственную реакцию.

– Что там со списком, о котором ты мне говорила? – шепчет бабушка мне на ухо. – Все пункты удалось выполнить?

– Почти.

– Я знаю, у тебя были идеальные представления о моей юности. Надеюсь, я не испортила все своей большой тайной.

Испортила – неправильное слово. Я немного огорчена, что моя гипотеза оказалась не совсем верной. Я думала, что список перенесет меня во времена, когда все было проще, но в каком-то смысле он лишь осложнил мою жизнь.

– Сейчас ведь мало что изменилось, правда? Быть шестнадцатилетним подростком всегда нелегко.

– Юность – это вечная трагедия, исполняемая на разный манер. Единственное, что меняется – это бутафория.

Я нащупываю бабушкино колечко, висящее на цепочке у меня на груди. Она права. Моя бутафория – компьютер, телефон – вовсе не главное действующее лицо в этой пьесе. Пятьдесят лет назад моя бабушка испытывала точно такие же смешанные чувства. Интернета тогда не было, зато любовь и душевная боль существовали всегда.

Так ли обязательно надо выполнить все пункты списка? Кому я что доказываю?

Папа захлопывает багажник бабушкиного «Мини-купера».

– Пора, мама.

Бабушка целует меня в макушку:

– У Кэндес рейс из Лос-Анджелеса, я не успею вернуться к главному событию.

– Я сделаю фотографии.

– Так даже лучше. Не уверена, что я готова к очередному дежавю.

– Ты будешь гордиться своим платьем, – говорю я.

Бабушка улыбается, но я вижу, что глаза у нее на мокром месте.

– Мэллори, я горжусь тобой каждый день.

Царство объятий закрывается, бабушка с Кэндес уезжают, а у нас с Джинни остается всего полчаса. Я гоню ее наверх – переодеться и привести себя в порядок. Когда приходят первые гости, я все еще в белой рубашке и клетчатых бриджах. Перед отъездом бабушка успела соорудить на моей голове гладкий шиньон, накладные ресницы приклеены, глаза подведены черным. Но заляпать винтажное платье, пусть и винтажной едой – кошмар любой хозяйки во все времена.

К тому же это в первую очередь вечеринка для друзей Джинни. К нам приходят Пейдж, Ивонн и Кардин. Я так и не нашла времени пригласить Оливера. Наши с ним последние разговоры обрывались довольно резко. Когда входит Беннет, с букетиком в руке, Джинни спускается по лестнице. Беннет стоит с открытым ртом, явно в восторге от короткого зеленого платья моей сестры. Или от ее ног в этом платье.

Кардин застает меня на кухне. Я все режу овощи.

– Где твое платье? – спрашивает она.

Я нарезаю черешок сельдерея. Палочки из сельдерея с творожным сыром пользуются неожиданным успехом.

– Не хочу облить его пуншем раньше времени. Ты потрясающе выглядишь.

Кардин смахивает невидимую крошку с груди и пожимает плечами:

– Две недели назад я уже надевала его на танцы в Лагуне. Для меня это уже четвертый бал в этом году. Мне нужно больше платьев, чтобы не повторяться.

– Или меньше парней. Не понимаю, как ты это делаешь.

– Ты просто последний год простояла на полочке, дорогая. Если бы чаще ходила на вечеринки, парни сами падали бы тебе на голову.

– Сомневаюсь.

– Я вчера видела, какими влюбленными глазами смотрел на тебя Оливер во время шествия. Что там у вас?

– Он просто вручил мне помпон, – говорю я.

– Значит, вот как это теперь называется?

– При чем тут это?

– Конечно, конечно. – Кардин ставит локти на барную стойку. – Мне жуть как хочется послушать про их с Джереми знаменитую драку.

– Меня спрашивать бесполезно. Меня там не было.

– А я была. – Она макает сельдерей в творожный сыр. – Было круто. Столько крику – и все ради защиты чести Мэллори.

– Правда? – Я перестаю резать. Какая-то часть меня считает эту новость ужасной. Зато другая часть… жаждет подробностей. Оливер мог бы рассказать мне больше, если бы его не прервал тот самый поцелуй под навесом. – И что ты слышала?

– Ну, началось все как обычно. Оливер взбесился, что Джереми, едва расставшись с тобой, позвал на бал другую девушку – мол, это неуважительно по отношению к тебе. А Джереми сказал, что он не собирался звать эту девицу из Айовы…

– Из Иллинойса. – Или из Индианы? Как я могла забыть?

– Тогда Оливер сказал: это только потому, что она в любом случае не сможет прилететь, и тогда Джереми…

– Постой, значит, это не Джереми ее отменил, а она его?

Кардин молчит.

– А Джинни тебе не сказала? – спрашивает она наконец.

Я не могу сердиться на сестру. Она действовала из тех же побуждений, что и я, решив не рассказывать ей о маме. Из любви. Чтобы защитить. Получается, Джереми снова использовал меня как запасной вариант. Не смог устроить приезд своей девушки и солгал, что и не приглашал ее. Это уже становится смешным. Почти.

– Не важно, – говорю я. – Мы с Джереми расстались. Он может делать что захочет.

– И ты тоже. – Кардин направляет на меня палочку сельдерея как пистолет. – Я имею в виду, ты свободна, а Оливер Кимбол красавчик, который…

– …двоюродный брат Джереми, – подхватываю я.

– Нет. Красавчик, который явно проявляет к тебе интерес. Твои недавно закончившиеся отношения в любом случае можно назвать неудачной пробой. Если ты испытываешь чувства к Оливеру, сделай что-нибудь. Кузены, друзья, братья – в любви не существует правил.

– Правила есть везде, – отвечаю я.

Парень Кардин просовывает голову на кухню:

– Там все фотографируются.

Кардин отмахивается от него:

– Буду через секунду, малыш.

– Он твой «малыш»?

– Все они мои малыши, – подмигивает мне Кардин.

Мы заходим в пустую гостиную, которая выглядит как свалка пластиковых стаканчиков. Вбегает Джинни, вся сияющая и прихорошившаяся. Мне хочется ущипнуть ее за щечки, сказать, как женственно она выглядит. Взглянув на меня, Джинни морщит нос:

– Мэллори, у тебя в волосах творожный сыр. Приведи себя в порядок. У меня для тебя сюрприз, он прибудет через десять минут.

– Только бы не Эдуардо, – шучу я, но Джинни уже вернулась к подружкам. Ну правда. Главное – чтобы не Эдуардо.

К счастью, я успеваю подняться наверх до того, как пары начнут фотографироваться. Где-то внутри, в животе, нарастает паника. Эти танцы были задуманы как