Почти прекрасное чудовище - Екатерина Юдина

не трогай меня. Не касайся моей жизни, к которой ты не имеешь никакого отношения, - я подняла букет, который уже теперь был в снегу. – И не донимай меня насчет Тернера. Он… мой жених. А мы с тобой друг другу никто.

Я быстро пошла прочь. Даже побежала. Через квартал выбрасывая букет в мусорный бак, вновь продолжая бежать. До полного срыва дыхания и жжения в груди. Но пытаясь как можно сильнее отдалиться от Дана.

Понимала ли я, что сказала то, чего не следовало? Да. Возможно, мне требовалось подобрать другие слова. Но ему следовало жить своей жизнью, а мне своей.

И я так же понимала, что, судя по всему, и правда нравилась Дану, как девушка. Хоть и до сих пор для меня это было дико. Особенно, если учесть наш последний ужасный год общения.

Но наступит время, когда альфа забудет про меня. Наверное, это произойдет уже скоро. Рядом с Даном слишком много шикарных омег, чтобы он помнил какую-то там нелепую простушку с детдома. Но нам с ним определенно лучше не видеться.

Вспомнив про экзаменационный бал, я мысленно выругалась. Полностью оборвать общение не получится. Как минимум на нем нам придется взаимодействовать.

Когда сил уже не хватало, я остановилась, ладонями грубо поправляя куртку. Тело было каким-то странным. И явно не из-за бега. Оно… словно бы горело от прикосновений Дана. Мурашки бежали по коже и чем-то ноющим собирались внизу живота. Еще с тех пор, как альфа прижал меня к стене в проулке.

Какого черта со мной происходит? Что вообще все это значит?

***

Вечером, вернувшись домой, я сразу же села за работу, прервавшись лишь раз – ровно в восемь часов, в мою дверь постучали. Горничная сообщила о том, что приехал водитель Тернера.

Я прекрасно помнила о «свидании», но надеялась на то, что Тернер все-таки был не серьезен. В любом случае, я никуда ехать не собиралась, поэтому через горничную попросила передать, что чувствую себя не очень хорошо.

К счастью, Гвен не было дома и она про это не узнала.

Но примерно через полчаса Тернер сам приехал в особняк Колинзов и уже тогда мне пришлось выйти к нему.

Альфа ждал меня в гостиной. Одетый в брюки и рубашку. Как всегда безупречный. На мне же был растянутый свитер, лосины и тапочки с мехом.

- Что у тебя на лице? – Тернер, смотря на меня, свел брови на переносице.

Я тыльной стороной ладони провела по щеке, понимая, что измазалась в малиновой краске.

- Краска. Я сейчас рисую, - я умостилась в кресло, только сейчас замечая на журнальном столике коробку. В ней были шикарные, ровно выложенные фрукты и стеклянные емкости с витаминами. – Что это?

- Мне сказали, что ты плохо себя чувствуешь.

Я не сдержалась и приподняла бровь. Затем вовсе нахмурилась.

- И ты решил побеспокоиться обо мне?

- Так, как ты себя чувствуешь?

- Более чем, прекрасно.

Взгляд Тернера стал таковым, что, казалось, он ощущался физически. Касался кожи чем-то обжигающим.

- Тогда, почему ты не приехала в ресторан?

- Потому, что я лучше удавлюсь, чем пойду с тобой на свидание.

Говорят, что эмоции альф иногда можно почувствовать по исходящей от них ауры. Я понятия не имела, что сейчас было в голове у Тернера, но атмосфера в комнате стала тяжелой. Невыносимо давящей. Словно на меня гора начала давить.

Альфа сел в кресло. Вальяжно. Но при этом не отрывая от меня мрачного взгляда.

- Ты с детства не давала мне покоя. Постоянно таскалась за мной и сейчас я даю тебе шанс наладить отношения. Потом будешь сожалеть, если упустишь его.

- Я попытаюсь это, как-нибудь пережить, - опираясь локтем о мягкий подлокотник, я подперла голову кулаком. – И вот это… - я кивнула на коробку с фруктами и витаминами. – Можешь забрать с собой. Учитывая все, что ты мне сделал, я от тебя ничего не приму. В том числе и букет, который ты сегодня передал мне через курьера, уже находится в мусорном баке.

Я поднялась с кресла, оттирая от ладони краску.

- Покажи мне то, что ты сейчас рисуешь. Я хочу посмотреть.

- Может, мне еще тебе свою грудь показать? – я поджала губы. – Знаешь, я тоже не очень понимаю все эти насильственные браки. Поэтому я даже немного рада, что ты нашел себе омегу, которую любишь. Только на двух стульях усидеть невозможно. А свой выбор ты уже сделал.

Театрально изобразив жест, которым я «откланивалась», я развернулась и пошла к двери. Вернее, начала это делать, как Тернер внезапно оказался рядом со мной и то, что было дальше, я не могла описать ни одними словами. Жестоко притянув к себе, он одну ладонь положил на мое бедро. Вторую – мне на затылок. Резко наклоняясь. Целуя так, что губы обожгло и дыхание исчезло. Языком проникая в мой рот и до боли сжимая попу.

Я вырывалась. Кажется, ладонями била о торс альфы, но поцелуй прекратился лишь, когда Тернер сам отстранился от меня.

Он ушел, а я еще долго стояла и терла губы. Так, что они покраснели и начали болеть.

***

Вернувшись в свою спальню, я упала на кровать, а затем вовсе сползла на пол, возвращаясь к картине, которую рисовала. У меня вообще было много работы. Пять срочных заказов, но, какого-то черта я тратила время впустую.

А именно – я занималась тем, что рисовала Дана.

Я не понимала, что на меня нашло. Зачем я это делала? Уже была готова бить себя по рукам, но, черт раздери, это не помогало. Меня словно бы до сих пор плавило то, что было в проулке. И терзало какой-то непонятной реакцией от того, как Дан прижал меня к стене.

Что со мной происходило, я не имела ни малейшего понятия, но пробирало от той мощи, которую я почувствовала от Дана. И уже теперь нестерпимо разрывало от жажды попытаться изобразить ее на холсте. Нарисовать Дана… голым. Его мощное, стальное тело. Каждую мышцу.

Только… Как мне увидеть его голым? Тайно пробраться в мужскую раздевалку в университете, когда Дан там будет принимать душ? Какой же бред. Так и представляю, он моется, внезапно поворачивается, а там я. В одной кабинке с ним. С блокнотом и карандашом в руках. Я, конечно, двинутая, но не настолько же. Хотя…

Улегшись на полу, я раскинула руки в стороны и посмотрела на