Остров судьбы - Лора Бекитт

— Что здесь происходит?!

Орнелла вскинула взор и с громким криком бросилась на шею Дино. Они разъединились на несколько мгновений для того, чтобы вновь увидеть друг друга, убедиться в том, что это не сон, а после вновь слились в объятии.

Летом 1807 года армия Наполеона нанесла русским тяжелое поражение под Фридландом. Французский император готовился объявить войну Португалии и Испании, в связи с чем был объявлен дополнительный рекрутский набор. Военные силы победителей были истощены не меньше, чем силы побежденных, и правительство искало дополнительные возможности для пополнения армии.

Так, из тулонской тюрьмы были освобождены те, кто не совершил убийства или другого тяжкого преступления и прежде не нарушал закон. Освобождены в обмен на немедленное вступление в пехоту.

Дино Гальяни согласился, не раздумывая. В тюрьме он был заперт наедине со своей совестью, ему было нечего предъявить в свое оправдание. Он терзался мыслями об Орнелле, порой доходя до неистовства, и утешался лишь тем, что едва ли синьор Фабио и синьора Кристина вышвырнут ее на улицу. Обращаться за помощью к отцу ему было стыдно до слез. Дино решительно заявил, что за него некому внести выкуп, и принялся ждать, надеясь на побег или счастливый случай.

Когда его выпустили, он не поверил своей удаче. С величайшим трудом, подписав множество бумаг, надавав кучу обещаний и клятв, Дино удалось добиться отсрочки мобилизации. Он объяснил, что его жена больна и что ему необходимо предупредить ее об отъезде.

Когда он прибыл на Корсику, синьор Фабио и синьора Кристина встретили его, как родного, и показали письмо Орнеллы. Дино бросился обратно в Тулон, с трудом отыскал улицу и дом и, войдя в незапертую дверь, увидел свою жену и Алонсо.

Обнимая Дино, Орнелла одновременно плакала и смеялась. Ей казалось, что все беды мира отступили прочь. Он же был немного растерян и вместе с тем безмерно рад, рад увидеть прежнюю сильную, дерзкую, пылающую невидимым пламенем Орнеллу, какую ему довелось полюбить.

Алонсо со свойственной ему проницательностью сразу почувствовал себя лишним и сказал, что попробует договориться с хозяйкой, чтобы она дала супругам комнату на первом этаже. Та согласилась, и после долгих месяцев разлуки Орнелла и Дино провели ночь в объятиях друг друга.

Перед мысленным взором Орнеллы проплывали сцены ее жизни за последние недели, и она не знала, что и как объяснить Дино. К счастью, он и не требовал объяснений.

— Я тебе не изменяла, — застенчиво прошептала Орнелла, когда Дино овладел ею.

— Я тебе тоже, — ответил он, зарываясь лицом в ее волосы.

Потом они разговаривали. Когда Дино рассказал, как ему удалось выйти на свободу, и признался, что ему придется отправиться в военный лагерь, Орнелла спросила:

— Ты не можешь отказаться?

— Нет. Император выразил мне доверие, и, как истинный корсиканец, я не могу его подвести. Я без того совершил много ошибок!

— Ты сделал это ради меня. А император… он не знает тебя, и ты никогда его не видел и, скорее всего, не увидишь!

Дино молчал, и в его молчании Орнелла уловила осуждение. Корсиканка не должна трусливо цепляться за рукав мужчины и слезливо умолять его свернуть с тропы, что ведет на войну и, возможно, к смерти. Она обязана мужественно смотреть в лицо судьбе, даже если на этом лице сверкает звериный оскал.

— Где находится лагерь? — обреченно спросила она.

Дино грустно улыбнулся.

— Ты не поверишь: недалеко от Парижа. Чтобы сдержать обещание и успеть вовремя, я должен выехать утром.

— А я?

— Вернешься на Корсику к синьору Фабио и синьоре Кристине. Они тебя примут. Я постараюсь присылать тебе большую часть жалованья.

Она упрямо тряхнула волосами.

— Я поеду с тобой.

— Куда? В лагерь?

— В Париж.

Орнелла охотно вернулась бы на Корсику, но не одна, а с ребенком, зачатым в эту ночь, однако доктор Росси не оставил ей надежды. Возможно, он ошибался, говоря, что она не сможет иметь детей, и все же она опасалась, что жизнь на острове в доме пожилых супругов станет трагедий бесплодного ожидания и тягостного одиночества.

Дино смотрел на нее во все глаза. «Жена должна следовать за мужем» — это не про корсиканских женщин. Корсиканка обязана оставаться дома, верно ждать и мужественно терпеть лишения, которые выпадут на ее долю в отсутствие мужчины.

Они долго спорили. Все, что было связано с театром, представлялось Дино балаганом, приютом разврата. Орнелла тоже ничего не знала про театр и Париж, но продолжала упорствовать. Она сумела соблюсти себя среди публичных женщин, сможет выстоять и на подмостках сцены!

— Я понимаю, что, женившись на мне, ты ожидал, что я стану слушаться тебя и…

— Вот уж чего я не ждал, Орнелла Санто, так это того, что ты будешь подчиняться мужу! — со смехом прервал Дино.

Орнелла знала, что жизнь, как море, полна приливов и отливов: то что-то неожиданно приносит, то уносит навсегда. Порой человека окружает райский сад, а порой — бессмысленный мир, в котором вещи кажутся искаженными, а прежде казавшиеся бессмертными чувства теряют свое значение. Она догадывалась, что сегодня они с Дино покинут последнюю гавань, связывающую их с прошлым, и отправятся в путешествие в новую жизнь.

В конце концов они решили, что Орнелла сядет в дилижанс и проводит Дино до лагеря, а там будет видно. Вспомнив об Алонсо, она рассказала мужу, чем обязана слепому юноше, и с надеждой спросила:

— Возьмем его с собой? Мне страшно оставлять его здесь.

Дино пожал плечами.

— Как скажешь. Если он согласится…

Алонсо не согласился, напрасно Орнелла уговаривала и убеждала.

— Может, ты правда поедешь с нами? — поддержал ее Дино, не вполне уверенный в том, что они смогут взвалить на себя такую обузу.

— Нет. Париж слишком велик для меня, — ответил Алонсо и обратился к Орнелле: — Возможно, когда-нибудь ты вернешься в Тулон в блеске славы и подашь бедному музыканту несколько су!

Она не выдержала и расплакалась. Однако прощание было недолгим. Дино торопил жену, чтобы успеть к назначенному сроку. Впереди их ждал Париж.

Впервые очутившись в столице, Джулио Гальяни прилагал все усилия к тому, чтобы в нем ненароком не распознали незадачливого провинциала, не подозревая, что Париж — город, где большинство людей увлечено только собой.

Получив желанный отпуск, он поехал бы на Корсику, если б ему было чем похвастать перед жителями Лонтано, однако он до сих оставался одним из сотен тысяч безымянных солдат наполеоновской армии.

Вместо родины Джулио дерзнул отправиться в Париж, а все потому, что он продолжал верить в свою звезду, в то, что некое стечение обстоятельств поможет ему проложить путь к успеху.