Развод. Новая жизнь старой жены дракона - Анна Солейн

***

Спустя два часа и несколько пустых кружек изрядно повеселевший Грюмбальд затянул:

— По реке плывет кирка…

— А за ней — плывет рука… — подхватила я, притопывая по деревянной поверхности стола каблуками.

— Не дразни ты гнома зря…

— И останется рука! — громогласно закончил Грюмбальд и топнул так сильно, что столешница едва не треснула.

Я засмеялась. Когда-то мы с Грюмбальдом больше всего любили, как Уна это называла «культурный обмен». Я учила его знакомым мне ругательствам, он учил меня в ответ материться на гномьем. Ну и песням мы друг друга учили. Правда, я все больше — частушкам.

В итоге часто наши встречи заканчивались именно так — плясками на столе, по гномьему обычаю. Без этого, по мнению гномов, встреча не могла считаться душевной. Ровно так же, по мнению Грюмбальда, топор по реке плыть категорически не мог, а вот кирка — вполне. Пришлось сочинять на ходу.

Успокоившись, я собралась спускаться и сама не заметила, как оказалась в руках Эйдана. Он подержал меня в руках всего секунду, а затем поставил на пол.

— Прости, — улыбнулась я, перекрикивая песню, которую затянули гномы. — Я на тебя упала?

Эйдан разглядывал мое лицо.

— Не ожидал увидеть тебя такой.

Из-за шума — Уна снова из-за чего-то ругалась на Грюмбальда, а тот угрожал повыдергивать ей несуществующие крылья — я едва слышала слова Эйдана, но тон показался мне странным.

— Какой? — нахмурилась я. — Поющей песни? Будешь мне читать лекции о том, что это неприлично? Ради бога, Эйдан! Даже если позвать сюда весь попечительский совет академии — им нечего будет сказать! Преподавателям не запрещено отдыхать там, куда — я напомню! — запрещен вход адептам! Если они здесь есть, то это их проблемы! Я вообще пила сегодня только чай! А если ты хочешь сказать, что приличной женщине нельзя иметь дело с гномами, то…

— Вообще-то я хотел сказать, что ты очень красивая, — перебил Эйдан, снова уставившись мне в лицо. — Что я, кажется, хочу провести с тобой остаток жизни и ревную ко всем подряд.

Раньше, чем я успела ответить, он наклонился вперед и меня поцеловал.

Глава 51.

Я замерла. Сердце колотилось. Место на запястье, где когда-то находилась метка, никак не давало о себе знать.

Это был мой первый поцелуй — не с Дереном. Первый поцелуй после развода. Первый поцелуй с Эйданом.

Я чувствовала, как его руки лежат на моих локтях и аккуратно поглаживают кожу через плотную ткань платья. Чувствовала тепло его тела, хоть мы и замерли на небольшом расстоянии друг от друга. Я чувствовала, как его губы дотрагиваются до моих, мягко и нежно.

И больше я ничего не чувствовала. От этого хотелось плакать.

Может, так и нужно? В двадцать лет у тебя внутри фейерверки, когда парень, который нравится, оказывается рядом. В сорок — ты просто наслаждаешься… покоем? А фейерверки в любом случае остались в прошлом? Не говоря уже о том, что не привели ни к чему хорошему.

Эйдан отстранился первым, на секунду я возненавидела себя за поднявшуюся внутри волну облегчения. Откуда она? Обычно мне нравилось, что Эйдан находится рядом. В мой мир вернулись звуки: в основном одобрительный свист и улюлюканье гномов. Убила бы.

— Я… — начал Эйдан, но я его перебила:

— Прости, мне срочно нужно отойти!

Иначе я разревусь прямо сейчас.

Не поднимая на него взгляд, я поспешила к выходу — на свежий воздух, в тишину и темноту. Щеки горели. Эйдан еще что-то говорил, но я не слышала. Чей-то взгляд жег щеку и, мне показалось, я увидела край красного кителя Дерена — но ведь это невозможно, Уна сказала бы мне. Да и не пошел бы Дерен в такое место в форме.

Вылетев на улицу, в прохладную осеннюю ночь, я захлопнула за собой дверь и прислонилась к шершавой каменной стене таверны. Вокруг было тихо и пусто, изо рта вырывались облачка пара, тихо шумели посаженные вдоль дороги деревья.

Поясницу привычно потянуло, боль странным образом позволяла отвлечься.

Не думать… о поцелуе Эйдана.

Кто вообще сказал, что внутри все должно перевернуться? Те же люди, которые обещали, что истинные живут душа в душу до самой смерти? Какие глупости.

Мне просто нужно перевести дух. И перестать реветь, как дурочке. Нападение Норрингтона, разговор с бывшим мужем, поцелуй Эйдана... слишком много всего для одного дня. Фонарь над головой скрипел, его желтый свет на некоторое время высветил фигуру сгорбленного мужчины, который прошел мимо таверны, бросая на дверь тоскливые взгляды. Совсем рядом с моей головой на стене висел плакат: «Берегитесь морлоков! Если вы подверглись нападению, сохраняйте…» Что там нужно было сохранять — неизвестно, дальше кто-то прямо поверх текста нарисовал то, что обычно рисуют на стенах в любом мире, не только в этом.

Зажмурившись, я переживала резкий приступ боли внизу живота — целитель сказал, что это нормально, но боли становились все чаще, я изо всех сил старалась не паниковать. Это совсем не похоже на…

Нет, я не буду об этом думать.

Чтобы успокоиться, я нащупала в кармане круглый предмет и принялась вертеть его между пальцами.

Постепенно боль отступила, и я сообразила, что именно верчу в руках. Тот самый артефакт Норрингтона. Вытащив его из кармана, я пригляделась. Маленький, круглый, черный, похожий на гальку. Никогда таких не видела. Что это вообще?

Дверь таверны открылась, и я отошла, пропуская того, кто решил покинуть теплые объятия «Мантикоры без хвоста».

— Доброй ночи, — раздался мужской голос, который показался мне смутно знакомым.

Кивнув, я обернулась, но мужчина уже спешил к дороге.

Я снова взглянула на артефакт у меня в руках.

Должно быть, правду говорят: во время беременности женщины туго соображают, потому что мне потребовалось примерно минут пять, чтобы додуматься поднести «гальку» к носу и принюхаться. Запах, сладковатый, тяжелый, морской, тут же расставил все на свои места, и я рассмеялась.

Артефакт, надо же! Бедняга Норрингтон, такую ценную вещь у него отобрала. Вот, почему он так старался их не отдавать! То, что я держала в руках, было спрессованными бергамскими водорослями. Их заваривали, курили, некоторые даже перемалывали в пыль и просто вдыхали.

В общем, было много разных способов с ними поразвлечься подальше от преподавательских глаз. Отдам Эйдану, пускай перекроет адептам кислород. Бергамские водоросли, в конце концов, незаконны! Не говоря уже о том, что