Магия Луны - Кэтрин Коултер

— Я никогда не видела так много оттенков серого цвета, — задумчиво сказала Виктория, обращаясь скорее к себе, чем к Рафаэлю. — Посмотри, какой изумительный серый шелк на этих стульях, даже не замечаешь, что он старый и немного потертый.

— Я ничего не понимаю, — признался Рафаэль, — зачем Дамьену потребовалось, чтобы мы жили здесь? Еще одна тайна, которую мне придется разгадать.

— Что значит еще «одна»?

Спохватившись, Рафаэль обнял жену и решительно привлек ее к себе.

— Остаются еще твои тайны, милая. Во-первых, я так и не знаю, в чем ты хотела мне признаться в ту злополучную ночь, во-вторых, ты так и не показала свой кривой палец на ноге или что там еще. А теперь еще мой замечательный брат-близнец преподнес такой сюрприз.

Рафаэль благоразумно умолчал о задании лорда Уолтона. Теперь он уже почти сожалел, что взялся за это дело.

— Не смотри на меня так! — перехватив тоскливый взгляд Виктории, почти закричал он. — Иначе я наброшусь на тебя прямо сейчас и здесь! И это было бы не совсем удобно. Неужели ты не понимаешь, что сводишь меня с ума, заставляя постоянно испытывать желание обладать тобой!

— Но я Же ничего не сделала! — возмутилась Виктория. — У меня и в мыслях не было ничего подобного. Не могу же я изменить свой внешний вид!

— Разве? Я говорю не о внешности, дорогая, а о выражении лица. А оно у тебя сейчас такое голодное, даже, я бы сказал, алчное, что я чувствую себя рождественским гусем на праздничном столе.

Виктория отчаянно покраснела и рванулась в сторону, но Рафаэль не выпустил ее из рук.

— Не смущайся, Виктория. Это вполне нормально и здорово — хотеть своего мужа. Это заставляет его чувствовать себя величайшим в мире любовником. А это чертовски приятно.

— Мне все это не нравится, Рафаэль.

— А почему? Не наноси мне ран, Виктория, и скажи, что ты прощаешь мне эту минуту мужского самолюбования.

— Это не самое страшное, — вздохнула Виктория. — Ты никогда мне не верил. Вот этого я простить тебе не могу.

Рафаэль совсем было собрался объяснить жене, что долг женщины — уметь прощать, но, увидев в ее глазах боль, разочарование и неуверенность, передумал.

— Мне очень жаль, Виктория, — просто сказал он. — Хочешь, в знак своего раскаяния я пойду убью дракона и притащу его голову к твоим ногам?

— Ты же знаешь, что здесь нет драконов, — невольно улыбнулась Виктория.

— Тебе трудно угодить, — притворно вздохнул Рафаэль.

— Я устала, — призналась Виктория.

— Давай отдохнем вместе, ладно? Еще мальчишками мы с Дамьеном всегда мечтали поваляться на этой громадине, именуемой кроватью. Задернем полог?

Виктория уже открыла рот, чтобы сказать, что это совершенно ни к чему, а вечерний воздух прохладен и очень приятен, но тут сообразила, что Рафаэль благородно предлагает ей возможность спрятаться в темноте.

— Конечно, — с восторгом согласилась она, — и мы будем чувствовать себя единственными людьми на земле.

Рафаэль осознал, какую допустил оплошность. Он сам дал ей возможность скрыть от его глаз свое тело, а значит, и какой-то физический недостаток. Он вздохнул, но решил не идти на попятную. Рано или поздно все выяснится.

— Ужин здесь, кажется, ровно в шесть?

— Да. Причем Элен настаивает, чтобы мы переодевались к ужину.

— Ты должна надеть то шелковое персиковое платье, дорогая. В нем ты выглядишь более аппетитной, чем клубничное пирожное.

— Пирожное? — Разъяренная Виктория забарабанила кулаками по широкой груди мужа, вызвав у него приступ истерического хохота.

— Помочь тебе справиться с платьем, дорогая? — с трудом подавив смех и продолжая вытирать катившиеся по щекам слезы, предложил Рафаэль.

— Да, пожалуйста.

На ней было одно из тех платьев, которые леди Люсия выбирала в расчете на то, что у Виктории будет служанка. Но таковой не было, и вряд ли стоило рассчитывать на ее появление в ближайшем будущем. Поэтому выполнение некоторых операций в процессе одевания и раздевания пришлось поручить Рафаэлю.

Как только его большие теплые руки коснулись ее шеи, по телу пробежала сладкая дрожь.

«Неужели так будет всегда?» — подумала Виктория, всем сердцем надеясь, что ничего не изменится.

Она поспешно спряталась за богато разукрашенную индийскую ширму, привезенную с Цейлона каким-то прапрадедушкой, сняла платье и облачилась в домашний халат. Десятью минутами позже оба лежали на огромной кровати.

— Иди ко мне, дорогая, — зевнул Рафаэль, — я так давно не обнимал тебя.

Виктория уснула, тесно прижавшись к мужу, успев подумать, что они действительно давно не обнимали друг друга. Целый день.