Приговоренный муж - Александр Евгениевич Владыкин

Через три дня в замок вернулась Диана. Мрачная и испуганная. Сразу попыталась что-то начать рассказывать мне о том, что может быть очень полезна, что обладает какой-то удивительной древней книгой, которая будет мне интересна, что-то лепетала о том, как готова всегда и во всем помогать и мне, и великой герцогине. Вникать в ее слова времени у меня не было, да и понять ее несколько бессвязную речь было трудно, так что просто приказал:

— Отправляйся к Изабелле, сними заклятье Связи, которое больше не нужно, продолжай выполнять при ней все те обязанности, что и раньше. Если будешь мне нужна, позову. Все. Иди.

Решив вопрос с темной эльфийкой, попробовал разобраться и со светлой. Дело в том, что статус Элены как рабыни порядком меня раздражал. Сразу по нескольким причинам. Во-первых, мой разум упорно отказывался принять рабство как явление, существующее в этом мире. Во-вторых, наши отношения давно уже были, скажем так, несколько более близкими, чем могли быть с рабыней. И я не только и не столько об их интимной стороне. Достаточно того, что я рассказал ей, кто я на самом деле. Пришлось пойти на это.

— Ты все время находишься рядом со мной, — сказал я ей тогда. — И ты, несомненно, будешь замечать и в моих поступках, и в моей речи, и в моих решениях, и в неожиданных знаниях много такого, что будет вызывать у тебя непонимание и разжигать любопытство узнать, откуда у меня все это. И тогда ты можешь совершить какую-нибудь глупость. Как, например, в свое время Изабелла, едва не угостившая меня сывороткой правды. Поэтому сейчас я тебе кое-что расскажу. Но ты никогда и никому мои слова не передашь. Ясно?

— Господин, — запротестовала Элена. — Да я никогда. Как я могу посметь, в чем-то вас подозревать, или проявлять излишнее любопытство. И уж тем более злоумышлять против вас!

Ага. Сейчас нет. А потом пообвыкнется и обязательно что-нибудь выкинет. Можно подумать, я не знаю женщин? Поэтому рассказал ей о себе все.

В-третьих, вот это ее «господин, господин» просто выводит из себя. А еще эти правила местного этикета, по которым она даже присесть в моем присутствии не может. То есть, когда мы наедине, то не только садится, но и ложится, но при посторонних нельзя. При этом посторонними в данном случае являются абсолютно все, включая и Родрика, и Изабеллу. А уж о моих вассалах и говорить не приходится. В конце концов, это просто неудобно в бытовом плане. Как-то раз хотел ее посадить с нами за стол за обедом, но Изабелла так посмотрела на эльфийку, что та только в сторону шарахнулась. И, конечно, за стол не села.

— Дядя, — обратился я за советом к Родрику, желая каким-то образом эту проблему все-таки разрешить. — Может, мне Элену в дворянки произвести? А то и сразу в баронессы? Так ведь проще будет. Я ей важные вопросы поручаю решать, а для этого надо, чтобы ее воспринимали как равную.

— Был один случай, — ответил Родрик. — Лет сто тому назад. Один король не от большого ума решил, знаешь ли, пошутить. Думал, что весело будет. Дал сначала вольные десятку своих рабов, потом возвел их в звание дворян, а затем посадил за пиршественный стол со своими вассалами.

— И что? — заинтересовался я.

— Так зарезали его на том пиру. Еще до первой перемены блюд, — ответил дядя. — Клеймо рабства, Ричард, это навсегда. Вольноотпущенницей ты Элену сделать можешь, только ее статуса это не поднимет. Скорее наоборот. Простолюдинка — это хуже, чем личная, доверенная рабыня Великого герцога. А вот если ты девушку в благородное сословие переведешь, то нанесешь этим оскорбление всем аристократам. И то, что она когда-то была принцессой, не имеет никакого значения. Упасть в нашем мире легко. Подняться снова — почти невозможно. Сейчас она — рабыня. И все.

Поучительная история. Мне быть зарезанным где-то между подачей тушеной гусятины и котлет из телятины под соусом де-воляй совсем не улыбается. Я эти котлеты люблю, а так и отведать не удастся.

Так что с Эленой вопрос пока не решился. Но я этого так не оставлю и что-нибудь все равно придумаю. А пока она осталась в Юмиле. Контролирует ситуацию в замке в мое отсутствие, а главное — в отсутствие Рагнхильды, которая сопровождает нас с Изабеллой. И Родрик тоже в Юмиле. На хозяйстве сидит.

Так что дома должно быть все в порядке. А вот на душе у меня неспокойно. Чувствую, какие-то серьезные неприятности меня в столице Турвальда ждут. Должен император нанести мне ответный удар. Он же не идиот. Должен понимать, что Гастона на престол на самом деле я возвел, да и Изабелла жива и здорова, несмотря на все его потуги. Будет от него какая-то пакость. Обязательно будет.

Глава 37

Коронация. Ревность. Дуэль

Коронация Гастона Первого прошла пышно и скучно. Моя в Юмиле была куда динамичнее и по этой причине не столь утомительной. Сначала архиепископ Гилберт, а честь вести эту церемонию была доверена ему, провел долгую службу, потом прочитал проповедь, в которой чаще упоминал императора Георга Восьмого и особо напирал на долг всех и каждого хранить ему верность, чем самого виновника торжества — Гастона, затем заставил будущего короля Турвальда встать на одно колено и торжественно двумя руками, будто держал что-то очень тяжелое, опустил золотой венец на голову дяди Изабеллы.

Следующим номером программы уже без всякой торжественности Гилберт соединил короля Гастона Первого и графиню ДеВержи законным браком и нацепил на ее голову вторую корону. Кстати, теперь она не только не графиня, но и не ДеВержи — взяла себе новое имя Вержина. Ничего так, симпатично звучит. Еще обратил внимание, что ничто человеческое его преосвященству не чуждо. А иначе зачем было так глазом косить в декольте королевы? Да, там есть на что посмотреть, согласен, но не в храме же? И не архиепископу?

Я было понадеялся, что на этом все завершится и можно будет покинуть достаточно душный храм, но не тут-то было. Все предшествующее оказалось только прелюдией перед главным событием — принесением королем Турвальда Гастоном Первым вассальной присяги императору. Обставлено это действо было с максимальной торжественностью и заняло еще часа полтора, как минимум. Чего стоил только один бесконечный текст клятвы,