Белая Госпожа - Вера Александровна Петрук

- Нет, никому, до конца жизни молчать буду, - отчаянно замотал головой донзар.

Дэйра кивнула и, тотчас забыв о мальчишке, медленно побрела по дороге в темноту. Она знала куда идти, ведь Копра была рядом. Голоса в голове ей об этом сказали.

В Копре была кровать. И еда. И кареты с быстрыми лошадями, которые завтра доставят ее на бал к герцогу Морту Бардуажскому. Там, на празднике в честь приезда высоких гостей, она встретиться со многими интересными людьми. В том числе, и с Фрамосом Петэрским, с которым ей нужно было решить один вопрос.

- Клянусь, я никому не скажу, что видел вас, Белая Госпожа, - донеслись до нее слова, и Дэйра остановилась на обочине леса, наполовину скрытая мраком. Парень все еще маячил в воротах замерзшего поместья. Только он опустился на колени и уткнул голову в дорожную пыль, не решаясь поднять на Дэйру глаза.

Она не возражала. Знала, что нить, которая начала рваться после того, как за ней закрылись двери Эйдерледжа, теперь оборвалась окончательно. Пусть люди называют ее, как хотят - госпожой или безумной. Кажется, она только что сделала шаг по дороге, которая раньше была для нее невидимой. Нет, Дэйра не поедет в Хальмон. Лечить людей - это призвание, с которым рождаются. Она, кажется, родилась со способностями иного толка - приближать смерть, а не отодвигать. К тому же, у нее только что появилось одно важное дело в Бардуаге, да и, пожалуй, в столице ей будет, чем заняться.

Если Фрамос Петэрский был птицей, то Лорны были куском железа. Как говорила мудрая донзарская пословица, мороз рвет и то, и другое.

***

В Копре было мирно, спокойно и сонно. Охранники на воротах крепко дремали, и даже лязг петлиц не прервал их здоровый сон. Дэйра скользнула во двор, словно Черная Тень из донзарских сказок. Тень приходила к тем, кто не плотно закрывал двери на ночь. Она многое, что могла натворить - чаще всего, дурного. Но сейчас Дэйре просто хотелось спать.

По дороге она заглянула к оврагу, куда собирались прыгать донзары, и бросила туда остатки разорванной тряпичной куклы, которую подобрала у ворот в поместье. Ей не нужен был еще и голос дьявола в голове - разноголосицы у нее там хватало. Река, по-прежнему с грохотом катящая куски ледника, приняла подношение жадно, и Дэйра решила, что обиды не будет. Однажды она забрала у реки Нильса, теперь, вот, донзаров. Каждая подобная ошибка дорогого стоила. Впрочем, за донзаров она будет платить еще долго - с этим пришлось смириться.

На кухне Дэйра нашла яйца, принесенные для завтра, и выпила пять штук, закусив их коркой хлеба, забытой на столе. Легче не стало. Подхватив кадку с водой, приготовленной для мытья посуды, она выволокла ее на улицу и вылила на голову пару ковшей, оттирая грязь и кровь с кожи. Поплескала на руки и шею, не чувствуя ни холода, ни чистоты. Вода тоже не помогла. Опрокинув на себя остатки из ведра, Дэйра вернулась в дом, звеня льдинками на волосах и одежде. Постояв в тени под лестницей и убедившись, что стражники в коридоре тоже спят, она прокралась к своей комнате и плотно закрыла за собой дверь.

Марго лежала в той же позе, свернувшись калачиком под грудой одеял, и громко храпела. Заканчивалась очередная ночь на постоялом дворе, которая лично для служанки прошла хорошо - никто ее не будил и не гонял с поручениями.

С трудом стащив с себя задубевшую одежду, Дэйра разворошила угли в камине и кинула туда тряпки, присыпав их сверху пеплом. Утром слуга бросит на них дрова, и возможно, ей не придётся отвечать ни на какие вопросы.

Она зря себя утешала. Конечно, вопросы будут. Потому что если царапины и синяки, можно замазать, то заплывший глаз на лице замаскировать не удастся. Забравшись под одеяло, Дэйра отодвинулась на другой конец кровати, чтобы не разбудить Марго прикосновением своего холодного тела. Ей казалось, что она вся ледяная - и даже кровь текла по венам, словно та река с глыбами льда на дне бездны.

Было плохо, очень плохо. В кровати, под одеялом, вся ее решимость испарилась, растаяла, превратив ее в размякший хлебный мякиш. Что она натворила? Была ли тем магом, которого искал Амрэль? Она не знала. Все вышло совсем не так, как хотелось. Побег не удался, а неожиданный приступ безумия на краю оврага привел к смерти людей. Она понимала, что донзары и так погибли бы, прыгнув в бездну, но это случилось бы без ее участия. Было глупо отрицать очевидное. Страшный мороз, превративший поместье барона в ледяное царство, был как-то связан с ней, Дэйрой, но его природа была ей так же непонятна, как и его внезапное появление. Выдумывая магические беды на головы врагов, Дэйра и не думала про мороз. Он пришел сам.

Мысль о том, что ей помогли, была здравой, но ни герцогиня София, ни какой другой голос не подтвердили свою причастность к случившемуся. Мороз не тронул только Дэйру и того мальчишку, который стоял за воротами. Обдумав мысль о том, что незнакомый донзар мог оказаться магом-доброжелателем, девушка ее отбросила. В случившимся была виновата только она. И если смерть барона и его свиты не вызывала у нее душевных страданий, то вот донзары, которые могли быть сейчас живы, запомнятся ей на всю жизнь.

В лесу Дэйра была полна решимости разобраться с Лорнами за то, что они позорили честь вабаров тем, что допускали подобные преступления. Барон творил самоуправство не первый год, герцог Бардуажский закрывал на это глаза, а Лорнам и вовсе не было дела до того, что происходило в северной провинции. Лорны искали мага, чтобы решить свои проблемы чудесным образом. Но сейчас, тщательно обдумав произошедшее, Дэйра поняла, что с Амрэлем Лорном ей лучше не встречаться. По крайней мере до тех пор, пока она не найдет ответы на свои вопросы. Увы, и в грядущей войне с чагарами, о которой уже говорили, как о неизбежности, ей тоже придётся стоять за спинами других. Потому что та сила, которая спасла ее от виселицы, различия между врагами и своими не делала.

Одно она поняла точно. Случившееся было связано с цветком, который дала ей донзарка с мертвым ребенком. Все время, пока Дэйру волокли по лесу, цветок лежал у нее на груди под курткой. Если остальных людей он убивал, то у Дэйры вызывал приступы безумия.