По праву крови - Ксения Родионова

мимо своего плеча. Инерция понесла её вперёд. Я ловко подставил подножку, схватил её за руку с зажатым обломком и, провернув её же локоть против сустава, заставил выпустить импровизированное оружие. Оно с глухим стуком упало в грязь.

Анна оказалась прижатой спиной к моей груди, моя рука обвила её, сковывая движения. Она дышала часто и прерывисто, всё её тело дрожало от напряжения и бессильной ярости.

— Успокойся, дикарка, — прошептал я ей на ухо, и мои губы касались её уха. — Твоя ярость бесполезна.

Она попыталась вырваться, но я лишь сильнее прижал её к себе, чувствуя каждый изгиб её тела через ткань формы.

— Знай, — продолжил я, добавив интимной бархатности в голос, — эта твоя вспышка… она дорогого стоит. И за неё я подарю тебе опыт. Самый незабываемый. Ты увидишь, на что способна настоящая сила. Твоя и моя вместе.

Я отпустил её, легко оттолкнув от себя. Она споткнулась и пошатнулась, глядя на меня с ненавистью.

— А теперь иди и смотри, — холодно бросил я, поворачиваясь к ожидавшим приказа инквизиторам. — Закончим зачистку.

Я тащил Анну за собой обратно на площадь, к этой жалкой кучке сломленных людей. Давящий и нервирующий, как зубная боль, гул подавителей висел в воздухе. Мой взгляд выхватил в толпе подходящий экземпляр — изрядно потрёпанного мужчину. Его глаза были залиты кровью, слепые, беспомощные, а руки исполосованы осколками, будто его поколотили сворой кошек с железными когтями. Идеально.

— Вот этот, — бросил я одному из бойцов, указывая на слепца.

Его выволокли из общего строя. Я отвёл и его, и Анну на несколько шагов в сторону, за пределы действия основных глушителей, но оставив в поле зрения пленных и инквизиторов.

Пленник грузно рухнул на колени перед Анной, бессмысленно водя своим окровавленным лицом из стороны в сторону. Я встал позади неё, положил руки ей на плечи. В этот жест я вложил сразу нежность и всю тяжесть своей воли, усиленную подчиняющим сигилом, что уже пылал у меня на ладони, скрытый от посторонних глаз.

— Ну же, милая, — прошептал я ей на ухо, и мой голос был сладким, как яд. — Покажи им всем, на что способна наша сила. Убери его. Быстро. Чисто.

Я приоткрыл шлюзы, дав силе хлынуть в неё. Она вздрогнула, ощущая знакомый поток. Сначала на её лице было лишь недоумение и ужас, а затем появилась решимость. Та самая, упрямая, что сводила меня с ума.

И она её использовала.

Вместо того чтобы испепелить, разорвать или иссушить, она протянула к нему дрожащие руки. Ей пальцы по памяти рисовали мелкие исцеляющие сигилы. Она сосредоточенно водила руками перед его изувеченным лицом, и плоть послушно затягивалась, кровь останавливалась. До меня донёсся её тихий стон, ведь исцеление такой тяжести давалось нелегко, особенно под гнётом моей воли. Кто-то из пленных ахнул. Другие перешёптывались. Инквизиторы замерли в ожидании.

Ярость вскипела во мне, такая бешеная, что мир на мгновение поплыл в красной пелене. Но на лице у меня оставалась лишь лёгкая, снисходительная улыбка.

Я оттащил её от исцелённого мятежника, грубо дёрнув за шиворот, как непослушного щенка.

— Ты ж моя святая! — прошипел я, и сладость в голосе сменилась злобой. — Решила поиграть в спасительницу? Советую подумать ещё разок.

Удар тыльной стороной ладони пришёлся ей по щеке. Чётко, сочно, с характерным хлопком. Она ахнула и скатилась на землю, к ногам того, кого только что пыталась спасти. На разбитой губе выступила алая ниточка.

— Давай по новой!

Она, шатаясь, поднялась. Глянула на меня с ненавистью. И снова села перед узником. И снова её руки потянулись к нему. На этот раз она попыталась исцелить его искалеченные руки.

(Глупая, упрямая тварь. Ты думаешь, этим ты что-то докажешь? Ты лишь продлишь его агонию. И свою.)

Я повел головой, делая глубокий вдох. В легкие ворвалась вонь крови, страха и пыли.

(Ты смеешь противиться моему приказу! Перед десятками глаз моих подчинённых! Перед этой жалкой сворой, которая должна видеть мой контроль!)

Ярость, острая и сладкая, застилала взор. Уже в следующее мгновение я снова дернул её к себе, крепко вцепившись пальцами в её горячую, влажную от напряжения шею. Пинком под колено отправил её на землю.

Тут попыталась вмешаться Моррет. Она сделала шаг вперёд, слегка заслонив собой Демаре, и тихо, но настойчиво кивнула в сторону замершей публики.

— Капитан… — её голос был предостерегающе-ровным.

— С дороги, лейтенант! — хрипло рыкнул я и отшвырнул её плечом в сторону.

Прижал Демаре к залитым грязью и кровью камням мостовой. Коленом в спину, лишая её возможности дышать. Одна моя рука грубо придавила её ладонь к холодному, шершавому камню, растопырив тонкие, изящные пальцы. Другая рука крепко вцепилась в её волосы, пригибая голову к самой земле.

— Если эти руки не выполняют мои приказы, — прошипел я, и мое дыхание обжигало её лицо, — может, они и вовсе не нужны?

Я перенёс вес, и каблук моего сапога с громким, отвратительным трескучим звуком обрушился на её пальцы.

Хруст костей был приглушённым, влажным. Крик, что вырвался из её горла, был нечеловечески высоким, полным чистой агонии. Злость, смешанная с почти безумным восторгом, окончательно завладела мной.

— Вот теперь, — я наклонился к ней ещё ближе, наслаждаясь её сдавленными рыданиями, — будем играть по моим правилам.

Я отпустил её разбитую руку и встал во весь рост. На моей ладони уже пылал новый сигил. Моё детище, уродливый гибрид из инквизиторской геометрии и кривых символов, что засели в моём сознании после путешествия в иную реальность. Я направил его на того самого мятежника, которого Анна тщетно пыталась спасти.

— Смотри же, святая! — рявкнул я

Сигил вспыхнул багровым светом. Анна взвыла. Это был крик души, которую рвут на части. Она чувствовала как её сила, вырванная моей волей, обращается против её же сородича и жизнь уходит из него, выжигаемая дотла. Он не просто умирал. Он иссыхал и сморщивался, как старая картофелина, оставленная на солнце. Его плоть трескалась, обнажая кости, которые тут же рассыпались в серый пепел.

Я вдыхал этот пепел. И смеялся.

— Отлично! — провозгласил я. — Продолжаем!

Мой взгляд упал на следующего пленника. Женщину, прижимавшую к груди ребёнка. Сигил на моей ладони вспыхнул с новой силой.

Анна схватила меня здоровой рукой за штанину в попытке заблокировать меня, за что получила сапогом с скулу. Наша связь была теперь слишком прочной,