По праву крови - Ксения Родионова

сети из плоти павших товарищей, всё, чего касались его сети мгновенно увядало. Но все они были самоучками. Дисциплина, отработанные до автоматизма, связки и смертоносная эффективность инквизиторских сигилов сделали своё дело. Воздух разрезали лезвия манифестированной энергии, щиты гасили атаки, а церы мгновенно накладывали круги подавления. Через две минуты площадь была зачищена. Двое носителей лежали мёртвыми, третий, истекая кровью, был закован в сигильные наручники, глушащие его дар. Сеть плоти разлагалась в грязи.

Анна застыла у стены, как вкопанная, на лице — маска ужаса. Я чувствовал, как она из последних сил пытается блокировать поток, зажать его внутри себя, чтобы я не мог использовать силу против её же сородичей. Это было похоже на попытку перекрыть камнем ревущий поток. Больно. Изматывающе. Но бесполезно. Я лишь сильнее открывал шлюзы, заставляя её стонать от перегрузки, и направлял её же силу в удары, сметающие защиту носителей.

Выживших выволокли из домов, то были старики с пустыми глазами, женщины, прижимающие к груди детей, побитые мятежники, кто ещё не сдох от ран. Всех сгоняли на центральную площадь. Они плакали, молили о пощаде, цеплялись друг за друга. Их окружал железный круг инквизиторов с бесстрастными лицами. Воздух пах озоном, кровью и страхом.

Я подошёл к Анне, которая смотрела на эту картину, не мигая, с лицом, выражавшим такое смятение и боль, что на мгновение даже моё чёрствое сердце дрогнуло.

— Поздравляю, Демаре, — сказал я тихо. — Ты только что прошла своё боевое крещение. Приняла непосредственное участие в зачистке анклава. Как ощущения? Чувствуешь свою мощь?

Анна стояла, полу оглушённая, едва соображающая. Её взгляд, полный немого ужаса, скользил по площади, где инквизиторы с холодной эффективностью сковывали пленных магическими наручами и рисовали на земле яркие, подавляющие круги. Воздух звенел от сконцентрированной силы, крики и плач тонули в низком, методичном гудении стражей.

— Ищите среди них глав или их заместителей!

Бойцы замерли на секунду, прежде чем они ринулись выполнять приказ.

Главы анклава, как выяснилось, уже полегли в уличных стычках. Но нашлись несколько бледных, перемазанных сажей и кровью интеллектуалов из тех, кто вёл учёт, хранил карты или просто был чуть более осведомлён. Их сразу же оттащили в сторону.

— Вон тех. В дом, — я кивнул на трёх мужчин, которых уже держали под руки. — Остальных держать здесь. Круги подавления усилить.

Я подхватил Анну за локоть, она вздрогнула, как от ожога, я потащил за собой в ближайшее уцелевшее здание, разбитую лавку с завешенными окнами. Внутри пахло пылью и специями.

Моррет уже орудовала над первым из пленников. Она работала без изысков, по старинке: её стилет методично, почти с любовью, искал слабые места на теле мужчины. Он хрипел, из его рта текла кровь, смешанная со слюной.

— Упрямый болван, — бросила она через плечо, не прекращая работы. — Как осёл.

Лезвие проложило свой путь под очередной ноготь, цепляя и сковыривая его. Анна за моей спиной пискнула и задала рот рукой.

— Ты его скорее прикончишь, чем он успеет что-то рассказать, — я с отвращением отдернул Моррет за руку. — Хватит. Дай мне.

Она фыркнула, отступив в тень, но её глаза горели азартом, когда она облизнула тонкие губы.

Я приблизился к пленнику. Тот был уже на грани, глаза закатились, дыхание стало прерывистым. Бесполезно. Тогда я перевёл взгляд на следующего — более молодого, с умными, полными животного страха глазами.

— Смотри на меня, — приказал я, и моя воля, усиленная током энергии Анны, хлынула в его сознание.

Он попытался сопротивляться, слабо, по-детски. Но его психические барьеры были жалкими по сравнению с той мощью, что сейчас бурлила внутри меня. Я легко проломил их.

Карты. Переговоры. Тайные встречи в лесу. Обмен посланиями. Южный анклав, более крупный, лучше организованный. Их план предполагал не просто выживание. Они хотели напасть на архив Инквизиции и прииски, где добывают руду для цер и камни. Они хотели лишить нас ресурсов. Смело, но глупо.

Я вынырнул из его разума, оставив его безумно рыдающим на полу, такие грубые вмешательства плохо сказывались на душевном состоянии. Информация была отрывочной, но ценной. Достаточной.

— Южный анклав ведёт переговоры с местными, — я повернулся к Моррет, голос был холодным и ровным. — Готовят нападение на архив и прииски. Нужны даты. Места встреч. Имена. Иди работай.

Моррет кивнула и отправилась за другими пленниками. Я снова погрузился в изломанное сознание юнца, выцарапывая оттуда крохи знаний. Анна, прислонившись к стене, смотрела на это, и по её лицу текли беззвучные слёзы. Она видела не просто допрос. Она видела, как я разламываю чью-то душу, как перебираю обломки памяти, как стираю личность. И всё это при помощи её силы. Силой, которую она так отчаянно пыталась удержать в себе.

Это было даже лучше пыток Моррет. Намного эффективнее и несравнимо более жестоко.

Добыв всю необходимую информацию и поняв, что из полубезумных пленников уже не выжать ни капли полезного, я коротко бросил Моррет:

— Кончай их.

— Нет! — крик Анны прозвучал хрипло и отчаянно. Она метнулась ко мне, глаза полные слёз и ярости. — Ты получил, что хотел! Зачем их убивать? Они же безоружны!

Я лишь улыбнулся.

— Потому что так положено. Это показательный пример для всех, кто осмелится пойти против совета и Инквизиции. Скоро и до твоих дружков доберусь.

Мы вышли на залитую кровью площадь, оставив за спиной приглушённые хрипы и влажные звуки ударов. Я остановился, достав свой кинжал и грубо схватил запястье Анны.

— Стой смирно.

Она попыталась вырваться, но моя хватка была железной. Точной рукой я нанёс на её ладонь, а затем на свою тот самый искажённый, когтеобразный символ, что явила мне сущность. Силы не прибавилась. Но что-то… щёлкнуло. Словно дверь, которую до этого лишь приоткрыли, теперь распахнули настежь. В привычный поток силы вплелись тонкие, почти неосязаемые струи чего-то иного и непостижимого. Это была не сила для удара. Это была воля. Голодная, любопытствующая, жаждущая зрелища.

И это зрелище было вокруг. Хаос. Страдание. Безысходность.

Анна, не имеющая возможности использовать силу, сопротивляться или нападать магически, ещё и подверженная этому сочащемуся внушению, сорвалась. Её взгляд упал на обломок железной арматуры, валявшийся в грязи. С рычанием, больше похожим на стон отчаяния, она подхватила его и бросилась на меня.

Это было жалко и неуклюже. Порывистый удар сверху, вся сила в импульсе, а не в умении. Я даже не стал использовать магию. Легко уклонился, пропуская ржавое железо