Королевская кровь-13. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

«Не все мы вольны иметь свободу, пташка, — он не шевелил губами, но голос она слышала у себя в голове. — Если сын мой вернется, то из-за сути его, тела, пропитанного моим в нем пребыванием, крови, усиленной моим духом, станет сильнейшим темным на Туре. Он и так силен, но не смог бы принять корону Гёттенхольдов. А теперь сможет. И даже если бы я не надел ее на себя, не провел бы сейчас коронацию, усилив своих детей, венец бы все равно выбрал его, когда мне пришлось бы уйти. Судьбы этой твой муж может избежать, только если не удастся ему вернуться, а так была она предопределена с той поры, как отправился он с тобой на мои поиски. Не печалься, дочь моя. В любви любые испытания легки, а все, что я знаю о моем сыне, говорит мне, что тебя он от них убережет. Да и я буду тебе должен».

Алине очень хотелось крикнуть, что он и так должен, что она хочет только, чтобы их оставили в покое. Но вокруг шумела радостная толпа, и она только сглотнула слезы.

— Ты мог бы мне сказать раньше, — проговорила она. — Почему ты не сказал?

«Не хотел печалить тебя раньше времени, пташка», — и она словно услышала мысленный вздох. — Мне жаль тебя, но судьба всех ведет неумолимо, хотим мы этого или нет'.

Он отечески улыбнулся ей и отвернулся к приветствующим его людям.

На плечо принцессе опустилась тяжелая рука Четери.

— Я думал, ты все поняла, — она едва расслышала его сквозь ликующую Арену. — Это же было очевидно.

— Видимо, истощение коснулось и моих мозгов, — пробормотала она, и помотала головой, стряхивая слезы. — Я и подумать не могла… или не хотела подумать. Я что же, — она мрачно огляделась вокруг, но окружающие будто и не заметили произошедшего, — теперь и правда императрица Тидусса? Нет, империи Нахтанга?

Он погладил ее по плечу.

— Это всего лишь слова, — ответил он. — Ты — это ты, Алина. С остальным вы разберетесь.

Она грустно прижалась к нему, не став говорить, что она не хочет разбираться. Вокруг продолжали шуметь, а она сквозь туман слез в глазах поглядывала на спутников.

— Я так и знал, — говорил барон, стараясь вывернуть голову, и оглядывая крылья, то пряча их, то вновь создавая. — Вики. Я так и знал. Я теперь наполовину ворона.

— Они очень красивые, Март, — воодушевляла мужа Виктория.

— Хотя, — он оживился, — у меня тут появилась пара идей, как применить их в деле отдачи долга Черному…

— Тсс! — Виктория сделала страшные глаза и показала подбородком на детей Катерины.

Смотрела за свою спину и Катя, улыбаясь, но не удивляясь, пищали от восторга ее девочки: «А у нас такие же будут, да, такие же?». Александр Данилович просто любовался спутницей, и лицо у него было очень мягкое, теплое. А Матвей с Димкой вертели головами вовсю, запоминая происходящее для Тандаджи.

Наконец, Арена затихла. Люди начали садиться. Жрец стоял, поглаживая ластящихся к нему со всех сторон сомнарисов и оглядывал ряды соратников.

— У каждого из вас теперь будет больше силы, — проговорил он, — крылья не смогут обрести лишь те, кто погиб на Лортахе. Но это не делает вас менее моими детьми, чем других.

Он повернулся к той стороне, где сидели притихшие, озадаченные тидуссцы.

— Не думайте, что я обделю вас, тех, кто решил быть верным мне, — сказал он им. — Но я не могу сделать кровь в ваших жилах темной. Для этого каждого мне пришлось бы убить и воскресить, а это много долга положит на мои плечи.

— Они боятся, — сообщил Четери негромко. — Я чувствую страх с их стороны.

— Но вы будете силой империи Нахтанга, и я могу дать вам достойную награду. Когда мы вернемся во дворец, каждый из глав ваших семей получит родовой камень, в котором будет темная стихия — он сможет лечить и людей, и землю, а темные духи не смогут навредить вам.

И тидуссцы встали и поклонились Корвину во второй раз.

— А теперь, — сказал бог, — приглашаю вас на пир в мой дворец. Отметим сегодняшний день медом и вином по достоинству.

И он растворился во вновь нахлынувшей тьме. Люди стали подниматься, потянулись к выходу.

Там Алину со спутниками встретил уже знакомый сопровождающий, и они пошли обратно к светящемуся окнами дворцу по дороге в джунглях, под сияющей растущей голубоватой луной.

Были в большой зале накрыты столы. Черный встречал гостей на деревянном массивном троне, и благосклонно кивал всем, кто заходил в зал, и подходил к нему, и кланялся, называя фамилию семьи. Затем слуги отводили их за столы. После стал церемониймейстер выкликать тидусских радж, и каждый из них поднимался из-за стола и вновь подходил к Черному, и получал из его рук большой, с куриное яйцо, необработанный аметист.

— Я обещал вам поговорить с вами о нашем будущем, — сказал Жрец, когда закончилась раздача фамильных артефактов. Он поднял огромный кубок, в который слуга налил светлого вина. — Пируйте, радуйтесь, дети мои. А если будут у вас вопросы, вставайте и спрашивайте. И не бойтесь ничего, каким бы ни был вопрос. Пока же послушайте, что я скажу.

Неведомо мне, долго я буду править или завтра придется мне уйти. Но если уйду, вам останется могучий правитель, с силой как у первых Гёттенхольдов, тот, в чьем теле нахожусь я сейчас. Слушайте его как меня самого, потому что человек он разумный и справедливый, смелый и сильный.

Совсем скоро, не пройдет и трех месяцев, тронется Тидусс в путь к Туне. Будет идти он не больше года, и когда пристанет к ней, станет с материком одним целым. И тогда хлынет империя за границы Тидусса, будете вы строить город за городом, поселение за поселением, не торопясь, потому что земли и работы и вам, и вашим потомкам хватит.

Вижу я, что многие из вас печалятся о Блакории, стране, чье железо и ягодный сок навсегда в нашей крови, — сказал он, и люди, слушавшие его, закивали. — Но пусть утешит вас то, что Блакория мала для темной крови, оттого и дрались ваши предки и мои дети в гражданской войне, оттого и пытались уничтожить друг друга. В