Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

* * *

Царица Иппоталия тоже получила звонок от службы безопасности Бермонта — и отнеслась к полученной информации как правительница страны, от которой зависели миллионы человек. Но она не стала приказывать своим людям прятаться в подвалы, хотя и передала во все храмы просьбы молиться и питать жертвами богов.

Царица, взяв с собой старшую внучку Агриппию, которой только-только исполнилось шесть, вошла в теплое полуночное море, играющее бликами и отражающее миллиарды звезд, и нырнула в толщу воды. А там, зависнув на глубине рядом со счастливо осматривающейся внучкой — о, этот восторг дети Воды проносят сквозь жизнь! — призвала своего верного коня Аргентри́ла — «Сребробокого» и, держась за его гриву и прижимая к себе серьезную Рину, стрелой направила его к подводной усыпальнице первоматери-Серены.

Там по-прежнему было спокойно: колыхались водоросли вокруг ажурной гигантской «лилии», росшей на дне, и спала вечным сном в большой раковине женщина с перламутровой кожей и мягкой улыбкой на лице, а огромный дух-октомарис, оплетший гробницу щупальцами, приветственно завибрировал, увидев царицу. Малышку Агриппию он уже знал — Талия брала сюда всех девочек, даже двухлетнюю Ниту.

Царица и маленькая царевна постояли перед местом упокоения, склонив головы и прошептав молитву с просьбой о мире и защите. А затем Талия направилась к алтарю, большим куском бирюзы вросшему в стену гробницы, и вложила руки в углубления, и даже не дрогнула, когда ладони пробили бирюзовые шипы.

Рина закусила губу от жалости. Она уже знала, что ей тоже придется это делать, и страшилась этого, и гордилась бабушкой.

— Можно я? — попросила она. И Иппоталия кивнула после мгновенного колебания.

Девочка сняла с пояса сделанный из перламутра ритуальный нож и порезала себе ладонь. И, протянув ее к алтарю, наблюдала, как ее кровь смешивается с кровью бабушки.

— Это моя внучка, будущая царица, — с тихой гордостью проговорила Талия алтарю. — Я никогда не просила тебя о помощи, — она не снимала рук с шипов. Кровь расходилась вокруг, текла вверх, и вода над ней начала закручиваться гигантским перевернутым водоворотом, поглощающим драгоценный дар и все расширяющимся. — И никто из моих прабабок, кроме самой Серены, не просил. Но сейчас прошу — помоги, Ив-Тала́сиос, старейший дух моей стихии. Без твоей помощи Маль-Серена не выстоит. Стань для острова щитом, старейший, стань для моря якорем, великий!

Кровь все текла, текла, собираясь в вуали, улетавшие вверх, в бесконечный красный водоворот, который наливался перламутром. А затем он весь всосался в алтарь. Руки царицы мягко отбросило от бирюзы — уже зажившие, залеченные родственной силой. И она взяла руку внучки и тоже залечила ее.

— Ты очень отважная, моя рыбка, — сказала она, ласково обнимая девочку. В семье Таласиос Эфимония всегда было много любви, а когда погибли сразу три царевны, оставшиеся в живых стали настолько нежны друг к другу, насколько могут стать только люди, осознавшие, как хрупка жизнь. Так они и стояли, обнявшись, когда услышали низкую, тяжелую вибрацию. Духи, вьющиеся вокруг усыпальницы праматери, начали возбужденно носиться туда-обратно.

— Это он, бабушка? — со страхом и восторгом спросила Рина.

— Да, — ответила Иппоталия, испытывая то же самое, что и внучка. Она взмахом руки подозвала Аргентрила и помчалась с царевной сквозь толщу воды, огибая огромный остров.

Водяной конь дельфином выскочил на поверхность, когда они вышли из Жемчужного моря, разделявшего Маль-Серену и Инляндию с Рудлогом, в Лазурный океан.

Но сейчас океан был почти черен — и двигался на остров издалека огромный, серебристо-звездный купол воды, все увеличивающийся и увеличивающийся в размерах. Вот он приблизился километра на два к берегу и еще приподнялся — и Талия послала верного коня вперед, к старому великому духу, чтобы выказать уважение.

Его круглая башка возвышалась в ночи над океаном сияющей звездами горой, и множество глаз смотрели на царицу, светясь серебром и лазурью. Она подплыла почти вплотную, встала на спину коня и поклонилась вместе с Риной.

— Спасибо, — сказала Иппоталия тихо. — Спасибо тебе, великий. Я знаю, что это истощит тебя, но надеюсь, что все закончится раньше, чем ты устанешь.

В ответ древний Ив-Таласиос выбросил вперед тысячи сверкающих щупалец. Они оплели Маль-Серену по бокам, перелетели через нее и опустились за островом, врезавшись в каменистое дно, сплелись жгутами и решетками, превратившись в прозрачный, переливающийся звездной пылью купол.

Исполинский водяной кракен погрузился в воду, насколько мог. Раздался тяжелый, вибрирующий выдох.

«Наша мать создала и тебя, и меня для того, чтобы мы хранили Маль-Серену, — раздался в голове Талии его гулкий, вибрирующий, напоминаюший рокот волн голос. — Если бы ты не позвала, крохотное сердце океана, я бы пришел сам. А теперь иди. Я позову тебя, если почувствую, что слабею, и мне опять понадобится твоя кровь».

Глава 14

Иногда терпение — единственное, что спасает, когда снаружи рушится мир, а ты ничем ему не можешь помочь.

Такой слабой, как сегодня, Виктория ощущала себя только один раз — когда они пришли в Верхолесье за Михеем, а он чуть не убил их.

Накопители почти все были разряжены. И было с чего: долгое сражение в Норбидже, мощный иноземный артефакт, лишивший Викторию большей части резерва, последующий бой, лечение раненых и проход через подпространство с Дармонширом.

Герцог был, конечно, удивительно мощен, но неопытен, как щенок, путающийся в лапах, и, если бы она не держала переход, он бы, может, и выпрыгнул со своей удачливостью, а вот они с пленником — нет.

Вики запустила небольшой светлячок, и в отражении стекол шкафов для бумаг увидела свое сильно постаревшее лицо. Так измоталась, что даже внутренний резерв ополовинился, и сейчас она выглядела лет на шестьдесят.

Но ее это вообще не волновало.

Глоринтийский дворец был тих и пустынен, в кабинете пахло пылью и старым деревом. За окном бушевал ураган, то стихая, то вновь набирая силу, а Вики, расположившись в королевском кресле, положив руки на два накопителя — необработанный алмаз, похожий на картофелину размером с кулак, и изящную тиару инляндских принцесс с большим сапфиром в центре, — погрузилась в дрему. Рядом с ней успокаивающе перешипливались Осси и Инри. Иногда она вставала, чтобы долить им молока, и снова садилась докачивать источники.

— Я бы принесссла большшше, — ворчливо проговорила Осси, когда вернулась, положив перед Викторией из пасти алмаз и отдав зажатую кольцом хвоста тиару. — Но ты сссама должнассс знатьссс: хоть обложиссссь накопителями, а у скороссссти потока есть предел. Быстрее, чем почва может впитать воды, вода под землю не