Да, шеф! - Джинджер Джонс

превращается в простую смертную и не очень приятную дамочку. Как «Золотая ложка» может так много значить для всех, кто стремится ее выиграть, и так мало – для основательницы? Фрейя поднимает взгляд на Хади, и та выразительно смотрит в ответ, мол, ага, первоклассная стерва.

– Хорошо. – Смокинг опять берет слово, наслаждаясь возможностью постоять в лучах софитов. – Дамы и господа, момент, которого вы все ждали. Мишель Верньон против Фрейи Баттерли в гранд-финале «Золотой ложки». – Он смотрит на свои карточки-подсказки. – Мне сказали, что Фрейя – признанная чемпионка по чизкейкам и владелица «Вкуса Средиземноморья», англо-греческой таверны в Лондоне. Помаши нам, Фрейя!

Вряд ли она сможет его поправить. Не перед камерами.

– И выпускник Академии Новелли Мишель, обладатель целого ряда аккредитаций и наград. Мишленовская звезда Европы. Лучший шеф-повар по версии Раймонда Блана третий год подряд. Виноградарь. Специалист по кулинарии. Протеже Ги Савоя…

Фрейя начинает отключаться, голос Смокинга становится все тише и тише. Как, черт возьми, она может победить кого-то уровня Мишеля? И если у него действительно так много квалификаций, не могли бы они как-то перефразировать, чтобы звучало более ровно? Просто миф о Давиде и Голиафе. Она ломает голову, пытаясь вспомнить, как же Давид победил Голиафа. Было там что-то о маленьком камне, рогатке и метком прицеле, но как это относится к кулинарии? Если сервировочной ложкой зарядить вареным яйцом в глаз сопернику, ее точно дисквалифицируют.

– Повара на старт! – объявляет Смокинг.

Фрейя снова собирается и задается вопросом, наблюдает ли за ней Ксантос. Ей требуется вся сила воли, чтобы не поднять глаза и не проверить.

– Пять, четыре… – Ведущий слегка дирижирует руками, призывая зрителей присоединиться к обратному отсчету.

К горлу Фрейи подкатывает тошнота, которая рассеивается так же быстро, как и возникла, но на смену приходит всплеск адреналина. Она тянет края фартука и готовится призвать на помощь наставления миссис К. «Наслаждайся процессом. Ты – твой главный соперник. Ты этого заслуживаешь».

– Три, два, один, – эхом отзывается в студии.

– И отсчет начинается… сейчас!

Глава 33

Снято!

– Allez, Michel!

– Тишина, пожалуйста.

– Это не долбаный Уимблдон!

Смех.

Ослепленная студийным светом, Фрейя цепляется за край гранитной рабочей станции, зрители корчатся и извиваются, глядя на нее сверху вниз, точно хищники, выжидающие, когда же можно будет на нее наброситься. Недоваренная фасоль. Слишком много лимонной цедры. А еще судейская коллегия, что сидит в ряд, словно команда злых тетушек, сверяющих записи и выносящих решения, хранители ключей от королевства, в котором она так хочет оказаться. Краем глаза Фрейя видит, как Талия Дракос болтает ногой под столом и смотрит на свои наручные часы. Фрейя быстрей подходит к раковине из нержавеющей стали, наливает воду в миску, а затем мчится к холодильнику. Схватив зеленую фасоль, она бежит обратно к раковине, промывает фасоль под холодной водой и возвращается на свое рабочее место. Вытащив нож из деревянной стойки, Фрейя пытается вызвать в воображении образ миссис К., чтобы применить технику нарезки Харджа на практике, но ей трудно сосредоточиться, когда сторонники Мишеля каждые несколько секунд выкрикивают что-то в поддержку француза.

– Allez, Michel! – кричит мужчина с верхней галерки. Она не должна смотреть на соперника.

– Фрейя! – раздается голос Хади с другой стороны. Она не должна смотреть на Хади.

– Фрейя! – раздается другой знакомый голос из той же части галереи. Она не должна ни на кого смотреть. – Наслаждайся процессом! – кричит тот же шелковистый мягкий голос.

Фрейя замирает, все останавливается. Такое ощущение, что земной шар сошел со своей оси и свободно плывет по орбите. Этого не может быть. Фрейя медленно поднимает голову – вот она, сидит рядом с Хади; крошечная, похожая на птичку женщина с шелковым шарфом, повязанным вокруг копны непослушных темных волос. Та же поза, бросающая вызов гравитации, она всегда сидела с идеально прямой спиной. Гордая. Благородная. Увлеченная. Как будто сидит и слушает речь короля. Не может быть… но да, может. Руки и ноги Фрейи начинают дрожать, поток эмоций захлестывает сердце и застревает в горле. Миссис К. машет ей пальцами точно так же, как много лет назад на школьной площадке, и сердце Фрейи готово взорваться. Слезы радости катятся из уголков ее глаз, и ей кажется, что все тело превратилось в пластилин.

Миссис К. здесь. На Кипре. В этом зале. Душа Фрейи поет тысячу аллилуйя. Миссис К. проделала такой путь, чтобы посмотреть на нее? Миссис К. все еще думает о Фрейе? Полная сил, смелости, энергии, она режет бобы, как измельчитель на стероидах. Миссис К. – дополнительная гостья, которую Хади и Ксантос сговорились забрать по дороге? Быстрее, быстрее. Но как же они – ай! Острая боль пронзает палец, нож стучит по разделочной доске, публика ахает. Схватив кухонное полотенце, Фрейя обматывает палец и вытирает кровь со стойки. Ассистентка бежит по съемочной площадке, как медик к травмированному игроку на футбольном поле, швыряет аптечку размером с чемодан и рассыпает ее содержимое по всему рабочему месту.

– Снято! – кричит директор.

– Да уж снято! – подшучивает Мини-Смокинг.

Люди смеются, а затем охают. Фрейю уговаривают сесть на табурет, велят опустить голову между колен, пока ассистентка ищет бинт. Но часы все еще тикают, и краем глаза Фрейя видит, что Мишель не перестает работать, формируя свои кефтеде из баранины в маленькие аккуратные шарики и макая их в кастрюлю с горячим маслом.

– Остановите таймер! – кричит ассистентка, накладывая повязку и показывая Фрейе три или четыре пальца (трудно сказать, когда все плывет перед глазами).

– Я в порядке. – Фрейя выпрямляется; голова кружится, жгучая боль пронзает до самых костей.

С затуманенным взглядом она показывает большой палец куда-то в сторону миссис К. и Хади и, пошатываясь, возвращается к своему рабочему месту. Бобы, к счастью, не пострадали. Чистые, рубленые и без крови.

– Ты можешь продолжать? – спрашивает ассистентка, с беспокойством глядя на Фрейю.

Та кивает. Нельзя сдаваться, когда зашла так далеко.

– Ты уверена?

– Сто процентов, – говорит Фрейя, хотя ее тело кричит ей об обратном.

– Очень хорошо. Сцена вторая, дубль второй! Мотор! – кричит режиссер.

Трясущимися пальцами Фрейя кладет бобы в миску и направляется к раковине. Накатывает прилив тошноты, когда она видит кровь, просачивающуюся из-под повязки. Соберись. Соберись. Соберись. Дрожащими руками она наматывает на палец новенькую тряпку для мытья посуды, давление хоть немного облегчает пронизывающую боль.

Подойдя к духовке, она включает гриль, берет кусок халлуми из холодильника и возвращается на свое рабочее место. Комната кружится. Привалившись к стойке, Фрейя хватает нож. Этот больше предыдущего. Следя за тем, чтобы каждая полоска была одинаковой толщины,