Долгая игра - Рейчел Рид

Знать, что игрок справа не отставал, было здорово. Команде требовалось всего несколько побед, чтобы обрести уверенность. Может быть, именно эта выездная серия все изменит.

Трой тоже казался довольным. Возможно, конечно по большей части тем, что в этот раз с ними полетел Харрис. Харрис не часто сопровождал команду, но Илья радовался за него. Никому бы не помешало, пусть и по работе, провести несколько дней в более теплом климате. Прямо от арены команда направлялась в аэропорт, предстоял перелет в Тампа-Бэй. Остаток ночи и весь следующий день им выдалась возможность насладиться теплой погодой Флориды.

Харрис снимал на видео ликование в раздевалке, а Трой улыбался ему с совершенно мечтательным взглядом. Илья присел рядом.

— Так и не поговорил с ним?

— И не собираюсь.

Илья насмешливо фыркнул.

— Тебе представился отличный шанс. Представь, романтический день вместе в Тампа-Бэй, море, солнце.

Щеки Троя слегка покраснели.

— Да ну тебя.

— Подумай об этом.

— Нет.

В раздевалку зашел тренер Вибе, и все зааплодировали.

— Грандиозная победа сегодня, парни, — он широко улыбнулся. — Я горжусь вами. Барретт, ты же забил два прекрасных гола. Ты это так прикалывался? Потрясающе, Трой. А где наши звезды? Уайетт, Роз? Сегодня ты сделал несколько великолепных сейвов, Уайетт. Просто невероятно. А гол и две передачи от нашего капитана? Лучшего и пожелать нельзя. Я в восторге.

Илья встал и помахал рукой, что вызвало взрыв смеха. Он понял, что впервые за долгое время реально находился в отличном настроении.

— Все великолепно, — тренер хлопнул в ладоши, — а теперь летим во Флориду, парни!

Раздались аплодисменты.

Веселье продолжалась всю дорогу до самого самолета. Все радовались и смеялись, а Илья впитывал эти эмоции как губка. Ему не хватало этого чувства.

Он сидел один, слева через проход сидел Харрис, который, казалось, сосредоточенно работал на своем ноутбуке. Ближе к концу полета на свободное место рядом с Харрисом пересел Трой. Илья мысленно улыбнулся и посмотрел в окно, чтобы скрыть тоску, которая, должно быть, отразилась у него на лице. Если у Харриса с Троем все сложится, Илья, вероятно, будет немного завидовать. Все-таки здорово, когда твой парень так близко.

Самолет внезапно тряхнуло — они попали в зону турбулентности. Все стали смеяться над Будом — моментом ранее тот стоял в проходе, а теперь лежал на полу. Илья принялся вытирать рубашку, на которую пролил колу из банки, что держал в руках. Тьфу! Не стоило надевать белую рубашку.

Он достал телефон и проверил, появились ли уже результаты матча, в котором Шейн должен был играть вечером. Но матч только начался, поэтому никакой информации не нашлось.

Они мало разговаривали после того звонка более недели назад. Илья скучал по Шейну, но небольшая пауза в общении и расстояние между ними были к лучшему. Они обязательно поговорят — откровенно и обстоятельно — когда увидятся снова, но пока Илья нуждался в передышке. Ему требовалось время. Подумать о том, что следовало сказать, сформулировать все в голове.

Он любил Шейна, и твердо знал это. Но хотел быть уверен, что тот никогда не усомнится в его чувствах. Илья не ждал легкого разговора, но что бы они ни сказали друг другу, главным для него было дать понять Шейну, что любовь к нему осталась неизменной. Что Илья по-прежнему готов был на все ради них. Но ему также необходимо было донести до Шейна все причины, по которым он решил обратиться к психотерапевту. И чтобы мужчина, которого Илья любил, знал о нем все самое худшее.

Внезапно раздался грохот — звук был гораздо громче любого шума, обычно сопровождающего полет. Самолет сильно тряхнуло, банка колы Ильи упала на пол, но он даже не успел об этом побеспокоиться — они стали резко снижаться.

Илья кричал. Он понимал это, как и то, что, вероятно, следовало взять себя в руки, но все вокруг тоже кричали. Он вцепился в подлокотники и закрыл глаза, будто это могло помочь.

Мы разобьемся.

Я погибну.

Я больше никогда не увижу Шейна.

Мы планировали завести собак и детей.

Последовало еще одно, не менее ужасающее сотрясение, после которого самолет выровнялся. Крики резко стихли, и в салоне воцарилась зловещая тишина, будто все одновременно затаили дыхание.

Пилот сделал объявление. Охваченный паникой, Илья не смог сходу перевести все, но разобрал слова «двигатель» и «аварийная посадка». Он сфокусировался на слове «посадка». Пилоты обладали соответствующей квалификацией, чтобы справляться с такими ситуациями, верно? Он бы знал наверняка, если бы Шейн не ныл по поводу его желания получить лицензию пилота.

Шейн.

А если Илья погибнет? Что будет делать Шейн? Как он будет скорбеть?

Через несколько рядов позади Ник Шуинар закричал о пожаре. Илья не хотел смотреть.

Блядь. Это реально происходило. Они все умрут, он так никогда и не сможет поговорить с Шейном. Никогда не сможет рассказать ему все, что таилось в сердце.

Если бы только Шейн не был в тот момент на льду. Илья мог бы — ну, если не позвонить, то хотя бы как-то связаться с ним. Он хотел отправить ему сообщение, но имел доступ только к Wi-Fi.

Нахуй. Илья открыл инстаграм и начал набирать личное сообщение для ShaneHollanderHockeyPlayer.

«Шейн», — написал он, а потом остановился. Он не знал, что сказать. Невозможно было выразить словами все, что он хотел сказать Шейну. Но двигатель горел, у Ильи не оставалось времени на раздумья. Он написал то, что подсказывало бешено колотящееся сердце: «Ты — лучшее, что есть в моей жизни».

Из-за слез было трудно печатать. Он быстро протер глаза и продолжил.

«Я люблю тебя. Всегда любил. Наверно, с того момента, как впервые увидел».

Воспоминания унесли его прочь от кошмара, происходящего вокруг, и вернули на парковку у катка в Саскачеване. Он не мог вспомнить, что именно сказал Шейн, когда они впервые встретились. Он помнил только веснушки на румяных щеках. Помнил, что ладонь Шейна оказалась неожиданно теплой при рукопожатии. Помнил, как серьезно смотрели темные глаза.

Вполне возможно, что именно в тот момент Илья навсегда полюбил его. Мозг долго не мог это осознать, но сердце поняло сразу.

Он хотел, чтобы Шейн ответил. Он содрогался от мысли, что тот увидит эти сообщения... после.

Шейн сохранит их навсегда. Илья знал, что так и будет. Блядь. Он должен был сказать что-то действительно хорошее.

«Сейчас я думаю только о тебе. Миллион воспоминаний. Спасибо тебе за них».

«Что бы ни случилось, я с