Я люблю Нью-Йорк - Линдси Келк

Тридцатиминутное путешествие в Бруклин показалось мне вечностью. А если Алекс не спешил звонить, потому что для него все не было столь же волнующе и необычно, как для меня? Ведь это не он утроил количество своих сексуальных партнеров за последние две недели. Прямо перед тем как поезд остановился, я вытащила компактную пудру из сумки и прошлась пуховкой по блестящему носу, а затем провела пальцами по волосам. Слава Богу, я так и задумывала, чтобы прическа выглядела небрежно.

Я взлетела вверх по ступенькам, опустив солнечные очки Дженни с головы на глаза, и начала искать Алекса. Несмотря на огромное количество неформалов, наводнявших улицы в это время, когда все по идее должны работать, я заметила его почти сразу. Он стоял, облокотившись о фонарный столб, сложив руки на груди и покачивая головой в такт тому, что играло на его айподе. На солнце его черные волосы почти отливали синим, а любимая одежда — джинсы и футболка — облегала фигуру, как вторая кожа. Я приподняла очки и застыла на мгновение, ослепленная солнцем. Картина казалась слишком идеальной, чтобы ее нарушать.

— Привет! — Алекс прикрыл глаза руками, когда я наконец решилась подойти к нему. — Не видел, что ты за мной следишь.

— Ну и правильно, иначе не было бы смысла следить за тобой, — улыбнулась я и поцеловала его, надеясь, что сегодня нас ждет еще много поцелуев. — У тебя все в порядке?

— Да, немного устал, но в целом хорошо.

Он взял меня за руку, и мы пошли по улице, мимо симпатичных маленьких бутиков, темных универмагов с винтажной одеждой и крошечного музыкального магазина, за которым оказался другой крошечный музыкальный магазинка за ним — третий крошечный музыкальный магазин.

— Хочешь перекусить?

— Было бы неплохо, — сказала я.

Впервые за последние пару дней я чувствовала себя легко и свободно. Шла по залитой солнцем улице рука об руку с красивым парнем, меня переполняло ощущение счастья. Ура!

Мы заглянули в кафе на чашку кофе с рогаликами, где Алекс прочитал мне краткую историческую лекцию о местных достопримечательностях.

В Уильямсберге нашли пристанище сотни художников и музыкантов, как он объяснил, и прочие креативные личности, которые были вынуждены покинуть Манхэттен из-за сумасшедших цен на аренду. Он почти десять лет прожил здесь, и ему тут нравилось. Алекс любил ходить по барам, где он знал всех и каждого, ему нравилось ощущение того, что у него есть свой район, и еще ему нравилось, что менее чем за пятнадцать минут он мог затеряться в городе, в толпе. К сожалению, его раздражало, что цены на недвижимость вдруг стали расти бешеными темпами, музыкантов и художников вытеснили богатые неформалы, которые только и делали, что скупали жилье и усложняли жизнь другим обитателям Уильямсберга. Но больше всего его раздражало то, что многие его друзья начали уезжать отсюда — либо еще дальше в Бруклин, либо обратно на Манхэттен.

Когда солнце опустилось за линию горизонта на Манхэттене, мы остановились в небольшом темном баре на Бедфорд-авеню. Стены были уставлены разнокалиберными пивными кружками, тусклый свет исходил только от телевизора, по которому транслировалась спортивная передача, и кто-то где-то жарил картошку. Заведение ужасно походило на настоящий английский паб.

— Пиво будешь? — спросил Алекс, когда я опустилась на стул.

Бродить по городу, пребывая в эйфории, оказалось довольно утомительно. Сидеть на стуле, уставившись на зад Алекса, стоящего у бара в сексуальных джинсах с заниженной талией, было намного легче. Он вернулся с двумя пинтами пива, реальными пинтами[34], а я притворилась, что все это время вовсе не разглядывала его без всякого стыда.

— Ну как, тебе здесь нравится?

— Нравится, — ответила я, потягивая холодный лагер. — Я бы никогда не догадалась зайти сюда. Это место так отличается от городских баров.