За час до рассвета - Наталия Корнеева

зашел в допросную, а прикованный к стулу Эн даже головы в его сторону не повернул. Кеймрон встал перед мужчиной, и тот запрокинул голову. Один глаз заплыл, на щеке алел огромный свежий синяк, губы были разбиты.

— Наконец-то ты сам решил за меня взяться. Если хочешь, можешь и пообедать мной, чудище!

— Ты довел всех моих людей. Они даже избили тебя. Стоит ли дальше молчать?

— Да ничего я вам не скажу! И даже смерть моя вам ничем не поможет! Да делайте, что хотите! — и он противно рассмеялся, повизгивая, а потом закашлялся.

— Знаешь, половина людей пугается и все рассказывает, стоит их только привести сюда. Треть из храброй половины сдается после первого удара. Из оставшихся стойко терпят до последнего только идейные люди. Те, чья вера в собственные убеждения крепка, как гвозди.

Кеймрон обошел стул.

— Уйди пока, он все равно не скажет то, что нужно записывать, — сказал Кеймрон писарю, и тот удалился из комнаты.

С лязгом закрылась дверь, а от сквозняка дрогнул и чуть не погас огонь в лампе.

— Раз сам понимаешь все, то чего пришел? Не скажу я ничего.

— Совсем ничего? — переспросил Кеймрон и поставил свой стул напротив мужчины. — Ты уже сказал свое имя, пускай и вымышленное, — сел перед ним и заглянул в светлый глаз, на дне которого все-таки был виден страх. — Значит, разговорить тебя можно, — он медленно снял перчатки, поднял правую руку, пошевелил пальцами. — Это только вопрос времени.

— Ты сам сказал, что боль мне не страшна. Можешь не пугать.

Звучало убедительно. Кеймрон надел перчатки, решив воздержаться от демонстрации огня.

— Да, таких, как ты, ломает и заставляет говорить не боль…

Кеймрон скрестил руки на груди, вздохнул тяжело.

— Знаешь, среди вас есть фея, более известная как лендейлский палач. Так вот, палач угрожает человеку, который мне дороже собственной жизни. О нем хотя бы можешь мне рассказать?

— Ха, так меня что, из-за этого полоумного тут мурыжат? — и Эн раскатисто рассмеялся. — Так я тебе ничегошеньки о нем не скажу, потому что сам не знаю ни как он выглядит, ни кто он такой. Он всегда приходил в маске, в капюшоне и перчатках! И мужик с ним был всегда рядом страшного вида. Все? Теперь отпустишь?

Кеймрон цыкнул.

— Увы. Но, как я вижу, ты вполне можешь идти на контакт.

— Могу. Я тебе такого начесать могу, что век не разгребешь! Я же могу тебе наврать с три короба! Я могу тебе так наврать, что проверять замучаешься! Задавай вопросы! Я на все отвечу!

Кеймрон удивился. Им попался редкий кадр, но требовалось доломать его. Чтобы Айри не рисковала собой в компании виконта Нойтарга, Кеймрону всего лишь нужно найти доказательства раньше нее.

Однако Эн явно был сильным соперником. Кеймрон задумался, рассматривая уставшего мужчину перед собой. Боль его вымотала, холод в камере одарил больным горлом — было видно по тому, как он сглатывал после каждой фразы. Он держался только из-за идеи. Из-за веры. Такие ломались только в одном случае: если доказать, что их вера ничего не стоила. Кеймрон прищурился.

— Как я погляжу, идейный ты. Верно? — Эн ничего не сказал, только губы у него дернулись. — Болеешь за дело революции. Правда веришь в то, что общество, где превыше всего личная свобода, принесет счастье всем вокруг?

Он потемнел лицом.

— Верю. Иначе бы меня тут не было, — гордо и твердо сказал Эн.

Кеймрон покивал с сочувствием.

— Достойно похвалы, конечно… Но знаешь ли ты, кто во главе вашей революции? Знаешь ли ты, ради кого переносишь сырость камеры, побои, мои занудные и раздражающие вопросы?

Эн молчал, посчитав выше своего достоинства отвечать на подобное. Кеймрон усмехнулся.

— Хоть лет тебе на вид много, но ты, оказывается, веришь в сказки. Те, кто создал ваше движение, хотят не свободы и счастья для народа, Эн. Они хотят убрать императора вашими руками, чтобы на трон взошел Его Высочество Ижен Легард, — уцелевший глаз мужчины округлился, блеснул, но он ничего не сказал. — Для чего создаются ваши кружки? Что вы делаете, прикрываясь лозунгами о свободе? Я скажу тебе. Вы устраиваете погромы и взрывы. Пока ты сидел здесь, твои подельники хотели взорвать вокзал с сотнями невинных людей. Взрыв тюрьмы ранее я еще могу понять — все же это символ угнетения свободы человека. Но и там пострадали невинные люди. Люди, за свободу которых вы боретесь.

Кеймрон замолчал. Молчал и Эн, только его глаз сверкал ненавистью. Он держался. И Кеймрон пошел до конца:

— Если ты такой весь из себя революционер, ответь мне на простой вопрос. А почему, собственно, желая сбросить императорскую власть, вы ни разу не устроили покушения на Его Величество? Почему не было ни одной попытки взорвать или захватить Дил-Атрон, разрушить резиденцию? Я скажу тебе, почему. Потому что революцией руководит Ижен Легард, и он не станет уничтожать то, что ему нужно.

Кеймрон замолчал, а Эн, поморгав минуту глазом, громко, раскатисто расхохотался.

— Эй, твои слова не хуже моих на измену тянут! Где там писарь? Ему бы такое понравилось! А потом бы твои слова да императору на стол! Ты что, думаешь, я поверю в твой бред?

И он опять рассмеялся, но уже натянуто. Кеймрон внимательно смотрел за ним и увидел, что зерно сомнений упало в землю, и ему стоило лишь добавить еще немного, чтобы оно проросло.

— Нужно ли мне что-то доказывать тебе? С тобой или без тебя, мы переловим всех революционеров, просто на это потребуется чуть больше времени. Мы поймаем всех вас и вскроем истинное лицо революции. Ручной революции. Или ты правда думаешь, что ваши руководители стараются на благо простых людей? Ваше благо и проблемы никого не интересуют из знати. И тебя всего лишь использовали. О твою веру, можно сказать, вытерли ноги.

Эн молчал, насупился. Кеймрон размышлял, рискнуть или нет? И решил положиться на удачу.

— Ты ведь из тех надежных людей, кто создает кружки и является связным между ними. Значит, тебе не раз выдавали деньги на всю эту деятельность, — Эн дернулся. — А я знаю, откуда к тебе попадали эти деньги. От Тарлока, мужчины с десятком имен, у которого множество кораблей. Я думаю, ты, Эн, наверняка один из фиктивных вкладчиков в несуществующие корабли. Списки у нас уже есть. А знаешь, кто давал деньги Тарлоку? Герцог Эклан и граф Нойтарг, а также еще множество знатных людей. И тому у меня есть подтверждения.

Эн замер, его глаз округлился, и он смотрел на Кеймрона, как на настоящее чудовище. А он