Волки: Братство порока - Елена Сокол

Оливия усмехнулась.

— Все это не только из-за волков, но по большей части и из-за отца Агнес. Он — настоящий тиран и садист. Убил бы ее, узнай, что она беременна.

— Что? — Удивилась Тиль.

Оливия вздохнула.

— Да. Агнес была беременна. Никто не должен был об этом узнать. И надеюсь, не узнает. Уверена, ее отец избивал бы ее до смерти, узнай он об этом.

— А отец ребенка?

Уголки губ Оливии едва заметно поднялись.

— Сделал бы все, чтобы этот ребенок родился.

— Я не об этом. — Тиль понизила тон голоса, ступая меж кустов, укутанных вязким туманом. — Отец ее ребенка. Кто он? Лейф?

— Не слишком ли много ты хочешь знать? — Фыркнула та.

— Прости. — Развела руками Тиль. — Не мое дело, понимаю. Просто я слышала столько всего. О волках, об Агнес, о Лейфе. Об их особенных отношениях внутри братства. Неужели, Эрик заставил друга… я даже не знаю, как это произнести.

Оливия остановилась и внимательно посмотрела на нее.

— Эрик — чудовище. — Тихо произнесла она. — Ему нравятся игры. Нравится дергать за ниточки, подталкивать, провоцировать. Но он не принуждает девушек лечь к нему в постель. Он все подводит к тому, что они воспринимают это как привилегию и думают, будто сами его соблазнили.

— Что ты хочешь сказать?

— Лейф — его самый верный брат. Он готов умереть за Альфу. — Прищурившись, ответила Оливия. — И Лейф делится с ним всем, что у него есть. Вообще всем, ясно? Вот такая у них дружба.

— О. — Выдавила Тиль. — Так значит…

— Тема закрыта. — Отрезала она.

Видно было, что Оливии неприятно говорить об этом. Тем более, в этой истории были замешаны Агнес и Эрик — оба в некотором смысле близкие ей люди.

— Куда идти?

— Здесь. — Указала Тиль.

Они обошли склеп и склонились у собачьей миски. Та была наполовину полна корма. Значит, Матс уже был здесь сегодня. И ушел.

Тиль выпрямилась и обвела взглядом молчаливое темное кладбище.

— Может, он появится завтра в университете? — С надеждой спросила она, разговаривая сама с собой.

— Ой. — Вскрикнула Оливия.

— Не бойся. — Улыбнулась Тиль, опускаясь на корточки к выбравшейся из укрытия собаке. — Это его подопечная.

Они обе стали гладить ее мощную шею и спину.

— Дай угадаю. — Внимательно посмотрела в темноте на Тиль Оливия. — Ты тоже получила приглашение?

— Да. — После паузы ответила Тиль. — Советуешь мне отказаться?

— У тебя своя голова на плечах. — Ухмыльнулась та. — Я к тому, что, если Матс его тоже получил, то вы встретитесь на вступительном испытании.

— Ты знаешь, что это будет?

Оливия пожала плечами.

— Что-то максимально отвратительное, чего ты точно не захочешь повторить и не сможешь забыть.

Тиль кивнула и подумала о том, что вряд ли может быть что-то хуже того, что она уже пережила.

59

Тиль очнулась от настойчивого звона мобильного. Который час? Хорошо хоть, ей не нужно сегодня на занятия.

— Дорогая, что это вчера было? — Вместо приветствия взвилась мать. — Я начинаю беспокоиться, что ты попала под дурное влияние и начала принимать какие-то запрещенные вещества!

— Мам. — Тиль потерла лоб.

Ее голова раскалывалась.

— Ты что, только проснулась? Уже обед.

— Мам, погоди, не шуми.

— У тебя похмелье?

Решив, что информация о бессонной ночи ничего не изменит, Тиль откашлялась и произнесла:

— Мам, мы можем встретиться? Нужно поговорить наедине. Только не рассказывай отцу, хорошо? Мне нужно кое-что тебе рассказать, и чтобы никто не мешал.

— Ты меня пугаешь.

— Знаю. — Хрипло сказала Тиль.

То, что она собиралась ей поведать, напугает ее еще сильнее.

— Хорошо.

***

Через час они уже сидели в кафе у реки, и Тиль мяла салфетку, не зная, как обрушить на мать новость, которая разделит ее жизнь на «до» и «после». Она всегда чувствовала ответственность за брак родителей и не хотела стать той, кто все перечеркнет.

— Помнишь тот вечер, когда я ушла пораньше со скучной вечеринки и приехала домой за вещами? — Начала Тиль неуверенно. — Я тогда еще оставила туфли в коридоре.

— Да. — Напряженно буравя ее взглядом, кивнула мать.

— Ты уже спала, когда я пришла.

— Да.

— А отец — нет. — Ее голос дрогнул. — Он был пьян.

Она закрыла глаза, снова и снова проживая весь невообразимый ужас того вечера. Из ее глаз покатились слезы.

Тиль стала рассказывать, как все было, и все новые и новые подробности вспыхивали картинками перед ее взором. Закончив, она встряхнула головой. Слезы было уже не остановить: они текли сами собой. Просто ручьем.

На лице матери не дрогнул ни один мускул. Она продолжала наблюдать за дочерью с каменной маской, через которую не удалось бы пробраться наружу ни единой эмоции.

— Зачем? — Холодно спросила Сюзанна, когда Тиль, съежившись под ее взглядом, прижала салфетки к лицу. — Зачем ты придумала весь этот бред? Кого ты хочешь обмануть?

Тиль замерла. Мокрые смятые салфетки упали на стол. Это было еще хуже того, чему ее подверг отец. Это было больнее. Намного.

— Что?

— Для чего ты придумала эту мерзость? Чтобы сломать нашу жизнь? — Злобно проговорила мать. — И все это в благодарность за то, что мы вырастили тебя и дали все самое лучшее?

— Но это правда. — Только и смогла выдавить девушка. — Я клянусь тебе.

— И куда ты пойдешь с этой правдой? Что ты с ней будешь делать?

Тиль хлопала глазами, не понимая, как ей быть дальше. Она искала защиты, а встретила ярость. Ее предали дважды — и отец, и мать.

— В полицию. — Тихо ответила Тиль.

И мать ударила кулаком по столу.

— Ты не посмеешь. — Прорычала она. — Я не дам тебе разрушить все, что строила годами!

— Мама… — Собственный голос показался ей чужим и жалким.

— Нет, ты будешь молчать. — Наклонившись на стол, процедила Сюзанна. — Ясно? — Ее лицо стало пунцовым от гнева. — Сначала крутишь перед ним задницей, маленькая подлая тварь, а потом пытаешься выставить его виноватым⁈ И не смотри на меня так, словно тебя кто-то обидел! Это ты залезла на моего мужа, а теперь строишь из себя невинность!

Тиль показалось, что она задыхается.

Эти слова, словно удар в живот, лишили ее кислорода. Женщина, которую она всю свою жизнь безмерно уважала, только что полностью обесценила ее чувства, и это травмировало гораздо сильнее физического насилия.

— Залезла? — Надломлено произнесла Тиль. — Да он ударил меня по лицу. Дважды. Он зажимал мне рот, рвал на мне белье. — Она смахнула слезы с лица. — Я просила меня отпустить. Но, видя мои слезы, он продолжал. Видя, что мне плохо,