Предатель, зачем ты вернулся? - Лена Лорен

Сашульки… Забавно это слышать.

Прямо засада с именами вышла. Мои разнополые дети имеют одинаковые имена. Всякий раз, когда я буду звать одного ребенка, откликаться будут оба.

И вот как быть в таком случае?

Я конечно не строю иллюзий по поводу нашего совместного проживания с Ниной и детьми, до этого момента нам предстоит проделать немало работы, но что, если с Ниной у нас всё сложится? Что, если нам удастся проложить мост через ту пропасть, разделившую нас на три чертовых года?

Тогда нам с Ниной нужно будет понять, как обращаться к нашим детям так, чтобы каждый из них сохранил свою индивидуальность. Благо производных от имени Саша предостаточно существует.

Оказавшись на втором этаже, я прислушался к звукам. Расслышал слабый голос Нины и замер, пропустив через всё свое тело заряд тока. Кажется, она пела колыбельную, и меня магнитом потянуло к ней.

Задержал дыхание, вновь вслушиваясь к ее сладкому голосу. Я бесшумно подобрался к двери в свою спальню и заглянул в щель. В области солнечного сплетения мигом стало тесно, а в ушах уже вовсю клокотало собственное сердцебиение.

Нина выглядела очаровательно. Такая красивая, домашняя, настоящая. Она излучала столько добра и света… И я будто бы ощущал это всеми органами чувств. Ошибки прошлого научили меня распознавать это в людях. Теперь мне достаточно только одного взгляда на Нину, чтобы прийти к такому выводу.

Пришлось пересилить себя, чтобы не ворваться в комнату ураганом. Остановился в дверном проеме и стал созерцать, чувствуя, как грудину распирало от банального удовольствия. Просто потому, что я увидел своих роднулек. Самых дорогих людей, которым в моем сердце отведено особенное место.

Нина только-только уложила сына с дочкой и, убедившись, что они крепко спали, принялась пятиться назад, прямо мне навстречу. Прямо в мои руки, которые я рефлекторно обвил вокруг ее талии.

Я притянул Нину к груди, увлек в свои объятия. Прижался к ней, не издавая ни звука. Настолько крепко, насколько позволяла сила рук.

— Демьян, — сразу же узнала она меня, накрывая своими нежными ладонями мои руки. — Ты… ты уже вернулся?

— Вернулся… и больше я никогда вас не оставлю, — произнес хрипловато, зарываясь носом в ее волосах, пахнущих медом.

Я кайфовал от прикосновений, от ощущения целостности и наполненности. От переполняющих эмоций.

Она развернулась в моих руках, встречаясь со мной взглядом. Смяв зубами нижнюю губку, неосознанно скользнула ладонями по моей груди. В этот миг внутри меня закоротило. Заискрилось всё. Забурлило со страшной силой. И как же мне хотелось прикоснуться к губам Нины, вновь почувствовать их вкус, но понимал, что еще очень рано. Не был уверен, что не испорчу момент.

Нина смутилась, слегка покраснела, а в ее красивых глазах образовался огромный знак вопроса.

— Больше? — уточнила она шепотом, а через секунду сама всё поняла. — Не значит ли это, что с Надей всё кончено?

Скорее всего, это было написано на моем довольном лице, поэтому я не стал ходить вокруг да около. Не стал мучить ее излишними отступлениями. Она и без того натерпелась за минувшие дни.

— Значит, Нин, и я обязательно тебе всё расскажу, но чуть позже, — я взял ее ладонь в свою руку и, перебирая тонкие пальцы, решил испытать судьбу. Просто сил уже не было терпеть. — И так как наши дети уснули, это также означает, что я могу украсть тебя ненадолго… если, конечно, ты не против.

Нина расширила глаза в растерянности. Очевидно, она вспомнила наше первое свидание. Я же тогда буквально выкрал ее с работы. Это был незабываемый вечер, и сейчас всё могло повториться.

Она охнула и обернулась на мирно спящих ребятишек. В этот момент я заметно поднапрягся, а про себя молил Вселенную, чтобы она дала мне еще один шанс… Хотя бы просто побыть с ней наедине, не говоря уже о чем-то большем.

— Украсть? — произнесла Нина сиплым голосом, а потом в неловкости прочистила горло. — Ты уверен, что это хорошая идея?

— Уже давненько я не был настолько уверен в чем-то, как сейчас.

И это была чистейшая правда, ведь долгое время я балансировал над пропастью. По своей глупости. Но сейчас я будто бы обрел твердую землю под ногами. В результате это привело меня к внутреннему равновесию, к уверенности, которым имеется вполне логичное объяснение — Нина и дети рядом. Все они в полной безопасности. И я вновь смог почувствовать себя прежним. Живым. Этого же я хотел и для Нины. Мне важно было, чтобы и она обрела наконец душевную гармонию, уверенность, спокойствие и любовь… Чем-чем, но всем этим я в состоянии обеспечить Нину, однако последнее слово однозначно останется за ней… Я приму любое ее решение, но оно не изменит моих сильных чувств к ней.

— Ух, даже не знаю, а дети? Как мы их оставим? — Нина стушевалась, снова заглядывая к ним в комнату.

— За ними сейчас есть, кому присмотреть. Ну же, Нин, — протянул ей руку, умоляюще глядя на нее.

Секунды сомнения длились, кажется, целую вечность. Мое сердце то замирало, то взрывалось, словно залпы фейерверка, но в итоге Вселенная услышала меня…

Эпилог

Нина

Около четырех лет спустя

— Согласны ли вы, Демьян, взять в законные жены Нину, любить ее, хранить и оберегать, защищать и строить ваш семейный очаг, поддерживать во всем свою жену, быть ей надежной опорой и непробиваемой стеной? — обратилась женщина к Демьяну, который чертовски волновался, и это было заметно даже невооруженным взглядом.

Наступила тишина. Гости в большом зале ЗАГСа замерли в предвкушении ответа. Я тоже задержала дыхание, не сводя влюбленных глаз со своего мужчины.

— Всегда! Конечно же, я согласен! — возбужденно воскликнул мой неотразимый жених, стоя у алтаря и крепко держа меня за руку.

— Нина, согласны ли вы взять в законные мужья Демьяна, любить его и быть любимой, в добром здравии и в болезни, в радости и печали, не слыша шума медных труб, через огонь и воду и до конца времен?

Напряжение возросло. Находясь в эпицентре внимания, я жутко разнервничалась и обратила всё свое волнение на свадебный букет, который к концу церемонии превратился в веник.

— Я согласна!

Некоторые гости завивзжали от восторга, захлопали в ладоши, подпрыгивая со своих мест. Кто-то в нетерпении выкрикнул “Горько!”, и мужское эхо разнеслось по всем уголкам торжественного зала.