Отель "У ведьмы", или ведьмы замуж не выходят! - Ксения Игоревна Власова

— И ты предлагаешь провести поэтический вечер в этой зале? — Насупившись, спросила Эш и раздраженно бросила: — Да здесь слишком светло! Эти свечи портят всю атмосферу романтики!

«Хорошо отыгрывает! Даже я верю».

Я мысленно шикнула на Антика, выглядывающего из кармана моей юбки. Ремарки фамильяра сейчас больше отвлекали, чем помогали. Я сильно нервничала и боялась налажать.

— Да брось, Эш! Очень милая зала с очень милыми мужчинами, — добродушно проговорила Иви и сделала глоток из фляжки, которую крутила в руках. После чего градус воодушевления в голосе повысился еще больше. — И наверняка столь прекрасные джентльмены будут не против присоединиться к нашему вечеру, правда?

— Поэзия — язык любви, — мурлыкнула Моргана и задумчиво постучала кончиком сложенного веера по подбородку, чтобы затем спуститься к ложбинке между грудей, хорошо заметной в глубоком вырезе бархатного платья. Ближайший ко мне мужчина — предполагаемый участник торгов — громко и шумно сглотнул. — Вы ведь ничего не имеете против любви?

Мужчины (все семеро) яростно замотали головами.

Кажется, для того чтобы внести смуту, мне достаточно было привести одну Моргану. Я же перестраховалась и заручилась поддержкой сразу трех ведьм. К моему удивлению, ни одна из них не отказалась. Даже Эш, которая, не испытывала ко мне теплых чувств. Сразу после моего подробного письма с просьбой о помощи она ответила быстро (растрепанный голубь, принесший весточку, еще полчаса приходил в себя на подоконнике) и лаконично: «буду, жди».

— Госпожа ведьма, — без привычной уверенности начал Розенфельд, но заметив в свою сторону сразу четыре вопросительных взгляда, быстро поправился: — Госпожа Офа, могу я с вами поговорить?

— Конечно, — вежливо ответила я. — Выйдем в коридор?

Розенфельд кивнул и сошел с постамента. На нем осталась лишь картина, накрытая светлой плотной тканью.

— Только недолго! — крикнула нам в спину Эш. — Я пока тут постараюсь что-нибудь с атмосферой придумать…

Оказавшись по ту сторону дверей, Розенфельд раздраженно выпалил:

— Что происходит, госпожа Офа? Вы обещали присутствовать на моем аукционе, продемонстрировав тем самым свою лояльность ко мне.

«Вот жук! Можно я его укушу?!»

Я будто невзначай расправила юбку, и Антик упал на самое дно кармана. Послышалось недовольное сопение ежа.

Ну все же это лучше, чем драка в коридоре.

— Вы не правы, — с мягкой улыбкой ответила я. — Я пообещала просто присутствовать на аукционе. И что мы видим?

— Что?

— Я здесь. А чем именно я буду заниматься во время торгов — восхищаться стихами или вашим умением набивать цену — это уже мое дело. И в обещании об этом не было ни слова.

Терпение и выдержка оставили Розенфельда, и он искренне воскликнул:

— Но ведь сейчас все выглядит, будто вы собирались провести вечер в компании других ведьм! И ваше присутствие на аукционе — чистая случайность!

— Ну что вы, — я позволила себе дружески похлопать Розенфельда по плечу. — Вовсе не случайность, мы-то с вами об этом знаем.

Наверное, я, мечтая о реванше, немного переборщила. Подмигивать точно не стоило. Розенфельд как-то резко побледнел и отшатнулся.

«Просто до него только дошло, что ты, может быть, и иномирянка, но ведьма. И он зря скинул это со счетов».

Не сказав больше ни слова друг другу, мы вернулись в бальную залу. Та благодаря энтузиазму Эш преобразилась. Большая часть свечей была погашена, из-за чего в комнате царил даже не полумрак, а едва ли не кромешная темнота. Я на ощупь прокралась к ведьмам, по дороге наступив на хвост Маркизу. Тот возмущенно мяукнул и, кажется, даже выругался, правда себе под нос.

— Хорошо, что я своего фамильяра с рук не спускаю, — заметила Моргана, склонившись к моему уху. — Растопчут ведь. Ты за своим тоже следи.

— Эх, а завели бы шмеля и проблем бы не знали! — дружелюбно проговорила Иви и добавила: — Если что, рекомендую!

— Нет, чего-то не хватает… — пробормотала Эш с подсвечником в руке. В мерцании свечи черты ее лица заострились. — Точно, музыки!

— Музыки? — удивилась я.

— Да, на ее фоне поэзия заиграет новыми красками. — Эш нетерпеливо ткнула пальцем в одного из мужчин. Их лица я могла различить с трудом, потому что на их половине бальной залы свечей вообще не было. — Вот вы, милейший! Ага, вы. Играете на скрипке?

— Не-е-ет, госпожа ведьма.

— Ничего, заиграете, — отмахнулась Эш и вытащила из сумки, которую приволокла с собой, скрипку. — Что ж, прошу!

Несчастный явно не испытал прилива воодушевления, но ослушаться ведьму не посмел. Под сочувственные перешептывания он подошел к Эш и взял у нее музыкальный инструмент. Его руки затряслись, когда он попытался выжать из скрипки первые звуки.

— Отвратительно, — поморщилась Моргана. С ее губ слетело то ли проклятие, то ли благословение (я не расслышала) и визг скрипки превратился во что-то более мелодичное. — Так-то лучше.

— Ну, начнем, — угрожающе проговорила Эш. — Итак, сейчас я зачту вам отрывок из поэмы Эдины Великой «Что есть счастье и любовь».

— Твою ж!.. — вырвалось у Иви. — А может, поищем что-нибудь менее занудное? Эротические поэмы есть?

Я виновато посмотрела на Иви. Идея о клубе любительниц чтения стихов принадлежала мне, но, признаться, я не думала, что Эш подойдет к задаче настолько серьезно. Боже, да у нее же в руках том, больше похожий на огромный кирпич! На два кирпича, перевязанных ленточками!

Эш не удостоила ответом вопрос Иви. Вместо этого она с трудом раскрыла внушающий трепет том, откашлялась и, вручив подсвечник Маркизу, принялась декламировать отрывок:

— Что есть счастье, когда на улице ненастье? — патетично воскликнула она, взмахнув левой рукой. Правой она прижимала к груди книгу. — Счастье в пальцах, сжимающих твое запястье? Или счастье в безмолвном участии?

На лице Морганы промелькнуло откровенное страдание. Со стороны казалось, что ей вырвали зуб без анестезии. Иви держалась лучше. Возможно, благодаря фляжке с живительной настойкой. Иви присосалась к ней так, будто несколько дней брела по пустыне.

— Простите, — вмешался Розенфельд, — но я должен начать аукцион.

— Кто же вам мешает? — все тем же светским тоном поинтересовалась я. — Прошу вас, занимайтесь своими делами.

— Но…

Розенфельд, видимо, осознал тщетность своих попыток и даже не закончил фразу. Вместо этого он побрел к помосту, где снял с картины полотно. Я злорадно хмыкнула.