Теперь открой глаза - Николь Фиорина

– Ох, это просто замечательно, – прошептал Олли и запрокинул голову, чтобы у меня было больше пространства для маневров.

Его пальцы впились в мою талию.

– Не останавливайся. Я не хочу, чтобы ты останавливалась.

Я провела губами по его шее, по челюсти. Каждый дюйм его татуированный кожи жаждал быть поцелованным, и я слегка прикусывала ее, вбирала в рот. Мышцы Олли напряглись до самого низа живота.

Я поцеловала его в подбородок, затем в губы, почувствовав вкус розэ. Голову кружило. Я провела большим пальцем там, где только что прошелся мой язык. Олли положил руку мне на затылок и открыл рот, поймав мои губы своими, протолкнув язык внутрь. Мы жадно целовались. Дикарь Олли поднял меня, и мы наконец соединились: я опустилась прямо на его длину. Олли схватился за край ванны так, что костяшки его побелели. Пальцы другой руки запутались в моих волосах. Грудь к груди, и мы потерялись в друг друге: мы двигались, и пьяный туман кружил нас, кружил…

Наконец Олли вынес меня из ванны, – прямо в федоре – и мы смеялись, пока он шел к кровати, слегка спотыкаясь и оставляя после себя водяные следы.

Мы часами занимались любовью той ночью, делая перерывы на еду и на то, чтобы зажечь огонь. Всю ночь до самого утра, до восхода солнца… ибо то была ночь среды, а ночи среды созданы для занятий любовью и поедания круассанов в глазури. А выспимся мы после смерти.

К пяти утра мы выбрались на задний дворик в одеялах, чтобы посмотреть, как восходит солнце. Туман уже почти прошел, но мы все еще были пьяны друг другом.

– Сколько я тебя уже знаю, а ты всегда просыпалась до восхода солнца. Я вот люблю утра. Но ты? Ты ведь любишь поспать. Так почему ты просыпаешься до восхода солнца, а потом снова засыпаешь? – спросил Олли, слегка ударив меня по носу указательным пальцем. – Одна из загадок Мии Роуз.

Я на мгновение задумалась. Как бы так выразить, чтобы Олли понял?

– Он проходит быстро, – произнесла я на выдохе, подняв взгляд в небо. – Такой крошечный момент, когда солнце выглядывает из-за горизонта, но луну еще видно… Когда тьма и свет существуют вместе. Это напоминает мне о надежде. О том, что я не одинока и не потеряна. Такое вот напоминание о том, что все возможно: даже встретиться на мгновение таким разным созданиям, как солнце и луна. В этот крошечный миг они создают нечто прекрасное. Надеюсь, я тоже такая, понимаешь? Что во мне есть не только плохое и что я тоже однажды смогу создать нечто прекрасное.

Мы обнимались под ожившей масляной картиной: раскрашенным в розовое, синее, фиолетовое небом. Пастельный рассвет. Я ткнула пальцем вверх.

– Видишь, Олли? Смотри, как красиво!

Олли уставился на меня.

– Я вижу, любовь моя.

Я повернулась к нему, и губы его коснулись моих и остались там на секунду дольше, чем нужно. Он ничего не сказал, и мы снова посмотрели вверх: наблюдали за тем, как поднимается рядом с молочно-белой луной солнце – огненно-оранжевое, развеивающее серость ночи. Оно смывало тьму, словно акварельные краски. А потом луна начала пропадать, и звезды превратились в пыль.

– В такие моменты кажется, что невозможно объять весь мир словами. Но я никогда не прекращу попыток, – прошептал Олли.

Каждое утро я проходила мимо комнаты рядом с кухней, которую мы не использовали. Сейчас в ней стояли стол, компьютер, принтер и валялись в беспорядке всякие вещи, но Олли предпочитал писать в записной книжке в саду или в странных местах по всему дому. Идеи могли напрыгнуть на него в любой момент, и потому он всегда носил с собой блокнот и карандаши. Последние он заправлял за ухо, убирал в карманы, жевал зубами.

Этим утром Олли заварил кофе и принес кружку мне в постель, а потом отправился на раннюю встречу с Лори. Позже он хотел проведать Ли: убедиться, что с ней все в порядке.

Несколько часов я провела, попивая кофе с ореховым привкусом наверху, в темной комнате. Здесь я любила посидеть одна, среди затемненных окон и дорогущего оборудования.

Сначала я фотографировала только наш сад: розовые кусты и разные цветы, которые распустились в позднем июне. А потом я встретила на тропе Кору, маленькую девочку лет восьми-девяти с волосами черными, словно вороново крыло. Она любила прыгать по лужам в своих желтых резиновых сапогах. Ее мама, миссис Морриган, всегда работала в саду сразу после дождя и дала мне несколько советов по уходу за цветами. Когда Олли работал, они с Корой заходили в гости, и она рассказывала мне о садоводстве.

Цветы, собственно, процветали – и мои фото тоже. Люди быстро стали моими любимыми музами. Мама Коры болела, и я частенько водила Кору в деревню, когда миссис Морриган сделать этого не могла. Мы вместе наблюдали за людьми, и иногда я щелкала их на память: потайные моменты типа хмурых бровей, недоуменно изогнутых ртов, улыбок. Сквозь линзы я ловила настоящую красоту человеческой доброты.

Но сегодня Кора отправилась к своему отцу: мне пришлось пообещать, что я тоже однажды схожу к своему биологическому папе. С девятилеткой оказалось легко делиться секретами, и Кора дала мне простой совет.

– Просто сходи к нему.

Я так боялась снова ступить на порог Долора… и потому провела все утро, собирая букет для доктора Конуэй: фиолетовые физалис, розовые розы, белые лилии. Схватив кофе в своей походной кружке, я вышла к ожидавшему у ворот такси и забралась внутрь, аккуратно придерживая цветы. Понятия не имею, что я скажу и как все пройдет. Но слова Коры продолжали крутиться в голове: «Подумай о самом худшем, что может случиться. А потом – о лучшем. Чаще всего получится что-то среднее».

Она сказала, что этому ее научил отец, и что жизнь слишком короткая для того, чтобы беспокоиться. Из-за последнего еще и морщины появляются.

Такси проехало сквозь железные ворота Долора, и меня накрыло волной воспоминаний.

– Мы на месте, дорогая, – произнес старик с водительского сиденья.

От него пахло табаком, и он носил на голове водительскую фуражку. Объехав круглый подъезд, таксист остановился у входа. Я заплатила ему, вышла из машины и поднялась по лестнице. На мне были выцветшие джинсы моего парня, коричневые кожаные лоферы и простая белая футболка… может, стоило надеть комбинезон или платье? Я столько одежды перепробовала, но теперь уже