Мораль ментального мага - Дарья Андреевна Кузнецова

— Знаю, — устало кивнул тот. — Но запасных друзей на случай твоей гибели у меня нет, а ты в последнее время часто заставляешь об этом вспоминать.

— Прости, — серьёзно, без улыбки, проговорил менталист. — Хорошо понимаю и на твоём месте, наверное, проявлял бы куда меньше адекватности. Но благодаря твоему артефакту я чувствую себя хорошо, да и опасности для жизни не было. Что тебе такое доложили? — сообразил, наконец, Цитрин, из-за чего друг может так дёргаться и почему примчался, бросив всё, с драгоценным целительским артефактом в кармане.

— Да ничего толком, — поморщился Кастет. — Ладно, идём, мне тоже любопытно, что он скажет.

— Идём, но последний вопрос. А кто тогда одежду передал, если ты мчался оживлять полутруп?

— Ромашка, — вздохнул наследник, и Цитрин не сумел спрятать улыбку.

Это был тот случай, когда дракону не повезло с именем, даже на взгляд самых ортодоксальных поборников старых традиций. При всём старании никто из знакомых Ромашки Гематита не мог бы вспомнить более безумного сочетания.

В его семье на протяжении поколений любовно сохранялся, вопреки всем предрассудкам, дар магов тьмы. Ромашка был сильнейшим не только в своём поколении, но и, пожалуй, среди живущих, занимал пост начальника личной императорской канцелярии, занимавшейся всем — от официальной деловой переписки до охраны семьи и выполнения самых щекотливых поручений. Своё имя он принимал с философской иронией, с нею же — взял на себя заботу о наследнике после того давнего покушения, которое случайно сорвал менталист, подслушав чужие мысли, заодно пригрел под крылом Книжника. Вот уж кто не был склонен к пустой панике, зато видел людей насквозь! Порой Цитрину казалось, что он ментальный маг посильнее его самого, но оставалось смириться, что это проявление иных талантов.

Никаких казематов для опасных преступников в университете отродясь не было, его строили для учёбы, но отослать провинившегося боевика куда-то в более подходящие края до сих пор не успели, поэтому его заперли в одной из лабораторий. По иронии судьбы — у портальщиков, потому что только у них нашлось достаточно изолированное пустое помещение. В качестве охраны приставили тоже боевика, и Кастет глянул на него с подозрением — как бы не выпустил по старой дружбе! — но хмурый пожилой кентавр к своей временной службе отнёсся ответственно.

Устроили Банта с удобствами: принесли походную постель, пару стульев, стол, не забыли о воде, еде, книгах и даже дорожном туалете — в запасах у артефакторов и не такое можно найти.

До появления гостей Топаз сидел у стола, кажется просто пялясь в стену, когда дверь открылась — поднялся. Поклонился вошедшему первым Лазуриту, явно узнав его, насторожённым взглядом окинул Книжника и молча замер.

Цитрин смотрел на него — и никак не мог вспомнить. Феноменальной памятью он не обладал, хотя до сих пор на забывчивость не жаловался, но Топаза не узнавал. Да, сейчас они пересекались, он знал, что этот дракон — куратор его возлюбленной змеи, но и только. За время его работы в университете они не могли так рассориться, значит, причина личной неприязни возникла раньше. Но вспомнить этого Топаза Книжник не мог.

Они учились в одно время, и Бант был из лучших, самых ярких боевиков, а Книжник выделялся даже среди немногочисленных менталистов, даже несмотря на то, что специальностью своей выбрал девичье и самое непрестижное «хозяйственное чародейство». Этим, впрочем, тоже выделялся, и будь на его месте кто-то другой — дал бы недругам повод для насмешек. Теоретически они должны были слышать и знать о существовании друг друга, но в годы учёбы настолько посторонние люди совсем не интересовали Цитрина.

Ненависти в Топазе не чувствовалось. Сейчас Книжник ощущал его досаду, чувство вины, уныние — в общем, в собственный адрес — раздражение и неприязнь, не больше. Конечно, всё могло перегореть, вытесненное искренним раскаянием и осознанием собственной глупости, но это уже не выяснить точно.

В очередной раз кольнула досада на самого себя: не таскай он постоянно этот дурацкий артефакт, уж такие сильные направленные эмоции почувствовал бы, что-нибудь предпринял, и всё могло сложиться гораздо лучше.

Трусость никогда не доводит до добра. Даже если кажется, что она во благо.

— За что ты мне мстишь? В чём ты считаешь меня виноватым? — помолчав некоторое время, прямо спросил Книжник.

Боевик только досадливо поморщился и отвернул голову. Сесть при наследнике, однако, не посмел.

— Из-за службы при дворе? Из-за знакомств? Из-за денег? — медленно, тщательно проговаривая слова, Цитрин внимательно прислушивался к дару и молчаливому боевику.

Обмануть ментального мага можно, подобный фокус проходил далеко не со всеми. Немного тренировки и опыта — и поверхностное, на грани законности, касание не давало ничего, а на большее сейчас менталист не был способен. Но где намеренные тренировки опытных интриганов, и где — этот дракон!

— Из-за женщины? — продолжил Цитрин перебирать основные конфликтные моменты без малейшей привязки к действительности. — Серьёзно? — окончательно растерялся он. — Ты что, тоже влюблён в Иссу?! — предположил единственное, что пришло в голову.

— Я что, извращенец, к детям приставать? — скривился Топаз. Запнулся. — Как она?

— Плохо, — без малейшей заминки соврал Кастет. — Врачи борются.

Бант посмурнел.

— Надеюсь, поправится. Она не должна была пострадать. Да и ты… — он скривился, дёрнул головой.

— Когда я мог увести у тебя девушку?

— Не льсти себе, — криво усмехнулся Топаз, смерив менталиста неприязненным, уничижительным взглядом. Помолчал пару мгновений. — Кошка Нефрит, помнишь такую?

— Знаю её, — с недоумением подтвердил Цитрин. — И что?

— Она даже не смотрела в твою сторону! Обидно было, да?

— Погоди, — он тряхнул головой. — О чём ты вообще? Почему она должна была смотреть в мою сторону?

— То есть что, вся эта ерунда — из-за какой-то старой романтической истории? — пробормотал Кастет, потому что Топаз опять промолчал. — Он тебе тридцать лет бабу простить не может?!

— Я вообще ничего не понимаю, — признался Книжник. — Кошка Нефрит… Не в моих правилах плохо отзываться о женщинах, но… Нет, бесспорно, красавица. Но это была неприятная особа, весьма избалованная и охочая до денег, насколько нужно быть слепым…

— Не смей так о ней говорить! — взвился Бант, дёрнулся в его сторону, но дорогу заступил Кастет. На всякий случай: даже он не думал, что боевик кинется в драку.

Цитрин правильно предполагал, его присутствие спровоцировало-таки боевика на