Папина дочка - Алайна Салах

Осмелев, я проталкиваю между нами руку. А что такого? Мы оба взрослые люди и это уже не первый мой раз.

Провожу ладонью по бугрящейся твёрдости и, оттянув резинку штанов, спускаюсь ниже.

Изо рта вылетает невольный полухрип-полустон, а томление внизу живота усиливается. Я впервые пробую член наощупь. Большой, твёрдый, немного влажный… Кожа гладкая и нежная.

— Можно я тебя потрогаю? — хриплю я Александру в губы.

Не дожидаясь ответа, сжимаю ладонь и интуитивно веду её вниз.

Я вижу, как он жмурится, как между тёмных бровей образуется залом, словно от боли. Я знаю, что дело не в ней.

Влаги в моей руке стало больше, а это знак, что я на правильном пути. Мужская и женская физиология в этом смысле наверняка схожи.

— Тебе так нравится? — шепчу я, не утруждаясь прятать провокационные нотки в голосе.

Лучшим ответом мне становится короткий, плохо различимый звук, похожий на стон.

Убедившись, что невзирая на отсутствие опыта мне удаётся делать всё правильно, я продолжаю увереннее водить ладонью вниз и вверх.

— Достаточно… — Александр перехватывает мою руку. — Надо подняться наверх.

Наш путь по лестнице становится неловким и торопливым. Моё сердце бешено колотится, тело бурлит вожделением — странно совершать настолько обычные действия в таком состоянии.

На верхней ступеньке я почти поскальзываюсь, натянуто смеюсь. Надеюсь, небольшое промедление не сбросит эмоциональный накал между нами, и всё и дальше будет происходить так же легко и непринуждённо.

Просторный петляющий коридор, вспышки точечного света.

Дверь спальни распахивается с мягким толчком.

Я успеваю отметить широкую кровать королевского размера и высокий металлический торшер, перед тем как шторы начинают съезжаться и комната погружается в кромешную темноту.

— Так темно, — шепчу я, когда ладони Александра вновь ложатся мне на бёдра.

— Я подумал, так тебе будет комфортнее, — его голос по-прежнему приглушённый и немного осипший, а значит, момент страсти не потерян. — Но если хочешь, могу включить свет.

— Хочу. Но не яркий. Торшер было бы идеально.

— Не перестаёшь меня удивлять, — хрипло сообщает он, перед тем как запечатывать мой рот жадным поцелуем.

Я не знаю, куда деть руки. Хочется и одновременно обнимать его, и раздевать, и ещё раздеваться самой.

Оказывается, в возбуждении так сложно себя сдерживать. Тело само подталкивает, шепча… нет, требуя: скорее, скорее.

Я подцепляю края его футболки, неуклюже дёргаю её вверх. Александр помогает. Рывок — и она валяется на полу.

Следом нащупываю молнию на юбке, торопливо тяну её вниз. Александр делает всё остальное, по очереди избавляя меня и от неё, и от свитера.

— Мне нравится, когда ты меня раздеваешь, — успеваю шепнуть я, до того как он мягким толчком опускает меня на кровать.

Приподняв бёдра, я берусь за резинку колготок и вздрагиваю: в этот момент комната озаряется тусклым желтоватым светом.

Застыв, я смотрю на то, как Александр опирается коленом на край кровати и придвигается ко мне.

Его тело, которым я всегда восхищалась, сейчас и вовсе кажется произведением искусства: каждая мышца идеально прорисована и красиво перекатывается при движении.

Лёгкие напряжённо пружинят от участившихся вздохов. При свете и без одежды всё ощущается намного интимнее.

На мне лишь бельё и колготки, на Александре — чёрные боксёры, а значит, момент близости совсем скоро свершится.

Я снова поддеваю пальцами капрон, и он снова помогает: перехватывает резинку вместе с кружевом трусов и тянет к ступням.

Между ног становится совсем жарко и мокро. Оттого, как неспешно, будто смакуя, он это делает, и оттого, каким заворожённо на меня смотрит.

Сглотнув, я завожу ладони за спину и отщёлкиваю застёжку бюстгальтера. Хочу, чтобы он видел меня целиком, и совсем не готова ждать.

Тёмный взгляд огнём проходится по моей груди, и в следующую секунду Александр нависает надо мной.

Его губы впиваются в мою шею, метят ключицу и, прочертив влажную дорожку между грудей, обхватывают сосок.

Зажмурившись, я охаю и выгибаю спину, как если бы это помогло сбросить томительное напряжение в промежности.

Поцелуи не прекращаются: спускаются к рёбрам, покрывают живот, затекают во впадину пупка.

— Что ты делаешь? — выдыхаю я, пытаясь приподнять голову.

Горячая ладонь моментально впечатывается мне в лобок, требуя повиноваться.

— Расслабься, малыш… Я очень хочу.

Безвольно опав на покрывало, я напоминаю себе, что мне нечего стесняться, и Александру стоит доверять.

Долго бороться с собой не приходится.

Стоит его языку коснуться меня там, любая тревожная мысль вылетает из головы, замещаясь симфонией ярких, доселе неизвестных ощущений.

Их искры разносятся по нервным окончаниям, заставляя меня исступлённо ловить ртом воздух, шире раздвигать ноги и поглаживать соски.

— Это так остро… — лепечу я, вытягивая руку, чтобы запустить её Александру в волосы. — Я даже не думала, что так бывает.

Его рот творит с моим телом невообразимое: то спускаясь ниже и проникая вглубь меня, то снова поднимаясь и выводя в самой чувствительной части меня долгие, медленные круги, от которых из меня порциями вытекает влага, а внутри всё поджимается.

— Ещё… Ещё, — хриплю я, чувствуя, как контроль за действиями и словами окончательно ускользает от меня.

К ощущениям ласк внезапно добавляются новые: небольшое давление в промежности, сменяющееся быстрыми, неглубокими толчками пальцев.

— Господи…

Оказывается, «небо в алмазах» — это далеко не метафора.

Эйфория, поразившая каждую клетку моего тела, выворачивает меня изнутри, рождая перед глазами тёмное небо, испещрённое яркими стразами, которые с каждой секундой вспыхивают и переливаются всё ярче.

Моя голова мечется из стороны в сторону, пальцы комкают покрывало.

Я и понятия не имела, что оргазмы бывают настолько сильными и длятся так долго.

Шлейф наслаждения всё ещё окутывает меня, когда его сменяет ощущение опустившегося на меня тела и мощный толчок.

От глубины собственной наполненности я непроизвольно вскрикиваю.

— Всё нормально, малыш? — влажный лоб Александра упирается мне в висок, голос хриплый и вибрирующий. — После такого тяжело сдерживаться.

Помотав головой, я прикусываю его плечо и обвиваю бёдра ногами. Такой крепкий, сильный, красивый и полностью мой.

— Тебе и не нужно. Пожалуйста, продолжай.

65

Мы лежим на скомканных простынях без движения. Дыхание никак не желает прийти в норму, а между ног всё ещё ощущается эхо пульсации.

Голова Александра покоится у меня на груди, тёплая ладонь накрывает моё бедро. Я ласково перебираю его волосы, постепенно обретая спокойствие и умиротворение. Всё же отношения и любовь — это совершенно иное. С Марком было весело и легко проводить время, но рядом с ним я никогда не испытывала подобной многогранности чувств: трепета, восторга, яркого сексуального влечения, которое в другой момент сменяется нежным, обволакивающим спокойствием