Демоны в моей Кровати - Бритт Эндрюс

себя. Их это вообще добило, и они приковали меня к кресту Святого Андрея. Будто я их семейного питомца завалила. Хоть бы поздравили и по заднице похлопали за то, как я разнесла тебя в ринге, но нет....

— Стоп. Ты сама себя исцелила?

Она задрала рубашку, показывая идеально гладкий живот — ни синяка, ни пореза.

— Да. Это часть моей способности. Думаю, призраки...

— Ради всех богов, хватит уже про призраков. Продолжай свою огромную кучу вранья. Хочу посмотреть, сколько ещё ты успеешь выплюнуть за две минуты.

— Так вот — они оставили меня там. Сказали, мне надо “усвоить урок” или что-то такое. Я их умоляла не уходить, а я, на секундочку, не умоляю. Я похожа на человека, который умоляет, Роудс?

Она остановилась, приглаживая рубашку.

— И тут появляется призрак...

Я зарычал себе под нос от её упорства.

— Хорошо, мужчина, если тебе так легче? Он возник, мы поболтали, он меня освободил и помог выбраться из комнаты. Вот я и здесь.

— Конечно. — Я недовольно сжал губы. — И где сейчас этот мужчина?

— Позади тебя, возле двери, — Палмер указала туда, куда смотрела раньше. Я обернулся и увидел… пустую лестницу.

— Там никого нет.

Она громко вздохнула — театрально.

— Я знаю. Я вижу призраков, а не ты. Я и не ожидала, что ты его увидишь, идиот.

Так. Палмер немного… нестабильна. Для меня нестабильные личности не новость — с кем я живу, вообще странно сохранять здравый смысл, — но сочетание нестабильности и страсти ко лжи… такое игнорировать нельзя.

— Перестань делать это! — выкрикнула она, а потом хихикнула, прикрывая рот рукой. — Что? Я уже сказала ему, что вижу тебя, чего мне теперь стесняться?

— Ты вообще серьёзно?

Это реально происходило? Она даже не смотрела больше на меня — развернулась и пошла к комнате наблюдения, продолжая вести односторонний разговор сама с собой.

— Эй? — Я схватил её за руку. — Мы ещё не закончили.

— Твоя грубость не знает границ. Как видишь, я сейчас веду другой разговор. То, что Джаспер — призрак, не даёт тебе права его неуважать.

Будто кто-то влил мне воду в уши. Её рот двигался, но слова перестали доходить. Я точно услышал имя — но мозг отказался его принять. Меня как будто засосало под воду, кидало из стороны в сторону. Сердце забилось так, что в глазах начали плясать тёмные пятна.

Мне нужно было спросить её ещё раз. Нужно понять: это мой разум сыграл со мной жестокую шутку, или ведьма только что открыла дверь монстру, которого я держал на цепях из стали и ада.

— Ты в порядке? На тебе лица нет, Монокль. Может, присядешь?

Шум сместился в высокочастотный звон.

— Как ты сказала его зовут?

— Джаспер.

Рёв вырвался из моей груди, разрывая воздух. Я зажмурился — и увидел те самые карие глаза. Те, что преследовали меня.

Моя рубашка разлетелась клочьями, цепи, удерживающие демона, раскололись, и он вырвался наружу. Мои мышцы увеличились, тело вытянулось ещё на пятнадцать сантиметров, крылья распахнулись — двадцатиметровый размах, чтобы ни одна добыча не ушла.

Пальцы вытянулись, превращаясь в длинные, хищные когти — способные резать кожу и сухожилия, как тёплое масло.

Зрение померкло, стало абсолютно чёрным. Я моргнул — и тьма сменилась красной дымкой. Только тогда я понял: я держал ведьму за горло, прижав её к стене. Она брыкалась, царапала мне руки — а я ничего не чувствовал.

Медленно, сантиметр за сантиметром, я поднимал её вверх по стене, пока её ступни почти не оторвались от пола. До моего носа дошёл запах крови, металлический, сладкий… мой рот наполнился слюной. Когти, похоже, задели кожу.

— Где ты услышала это имя? — прорычал я, оскалив зубы.

Её глаза вылезали из орбит, лицо темнело, но глаза мои видели только красное.

— Кто тебя сюда послал?! Говори, сука!

Я отпустил её — и она рухнула на ступени, сползая вниз по площадке.

Я двинулся за ней, хищно, почти на четвереньках, следя, как она кашляет и жадно хватает воздух.

— Он… он сам назвал… своё имя, — прохрипела она, звуча как умирающая жаба.

— Как ты смеешь приходить сюда, в наш долбаный дом, в их постели? Ты думаешь, это игра?!

Слава богам, что нас окружал бетон — дерево бы дрожало от моих криков.

Мысли больше не существовали.

Была только ярость.

Алая, всеобъемлющая, разрывающая ярость.

Я взревел так, что мне будто вырывали лёгкие — вся ярость, боль и обида, которые я годами глотал, прорвались наружу единым потоком. Тяжело дыша, я посмотрел вниз на ведьму у своих ног. Да ни за что на свете я не позволю ей использовать это, чтобы сломать моих парней.

Она отползала назад, пытаясь увеличить расстояние.

Наконец-то она испугалась.

— Ты думаешь, можешь прийти сюда и что? Приберечь это имя до идеального момента? Бросить бомбу, когда мы уязвимы? Кто тебя, чёрт возьми, прислал?!

Я запрокинул голову и тёмно рассмеялся.

— О боги… так это он, да?

— Роудс, прошу, успокойся…

— Успокоиться?

Я сделал шаг к ней.

— Успокоиться? — повторил я, приседая перед ней. — Феликс и Талон наконец… наконец-то сделали шаг вперёд. Эшланд стал менее ожесточён. Миша начал говорить чуть больше… И ты думаешь, я позволю тебе всё это разнести к чертям?

— Я не знаю, о чём ты говоришь…

— ЗАТКНИСЬ! Просто заткнись нахрен! Хватит уже!

Я схватил её и рывком поднял за ворот рубашки.

— Передай своему хозяину, что я получаю его милые записочки. И пусть он отсосёт мой жирный хер. Ты сейчас выйдешь через парадную дверь и уберёшься к чёрту из моего города. А когда парни увидят, что ты исчезла? Я скажу им, что ничего не видел. Что ты просто оказалась лживой сукой и сбежала. Это, кстати, ещё будет правдой. Но ты не добьёшься своего — они никогда не узнают, что ты ходила здесь, разбрасываясь именем их мёртвого тройняшки. И я избавлю Феликса и Тала от боли — ведь им бы пришлось убить женщину, к которой они, кажется, действительно неравнодушны.

У неё в глазах заблестели слёзы, нижняя губа задрожала.

— Роудс, я правда не знала. Клянусь, я — духовая ведьма, и я...

— Клянусь богами, Палмер, я в двух секундах от того, чтобы выпотрошить тебя. И мне куда приятнее будет, если ты убежишь, как мелкая крыса, обратно к своему хозяину и передашь ему моё послание. А теперь убирайся с глаз. Если я ещё раз увижу твоё лицо в этом городе — я протащу тебя по улицам и поставлю такой пример, о котором будут шептать веками.