Анжелика. Том 3. Королевские празднества - Анн Голон

КОРОЛЕВСКАЯ свита, сопровождавшая своего сюзерена, остановилась в Фонтенбло — великолепной резиденции французских монархов, раскинувшейся к юго-востоку от Парижа; но Мадемуазель, торопившаяся в Тюильри, оставила ее. Нужно было дать столице немного времени, чтобы та успела принарядиться к одному из крупнейших празднеств XVII века и воздвигнуть триумфальные арки.

— Мы прибудем в Париж еще до полудня, — сообщил Андижос Анжелике, когда на следующий день она вместе с Флоримоном устроилась в своей уже починенной карете, чтобы присоединиться к кортежу.

— Надеюсь встретить там мужа и рассчитываю, что все объяснится, — отозвалась Анжелика, — но почему такая кислая мина, маркиз?

— Да ведь вас вчера едва не убили. Не перевернись карета так вовремя, вторым выстрелом этот бродяга попал бы в цель. Пуля пробила стекло, а нашел я ее в подушке скамьи — как раз там должна была быть ваша голова.

— Ну, так вы сами видите, что удача на нашей стороне! Это, должно быть, счастливое предзнаменование: теперь фортуна будет к нам благосклонна.

Сознание того, что они скоро доберутся до Парижа, заметно улучшило настроение.

Начиналось настоящее утро Иль-де-Франса — свежее, бодрящее, ослепительно солнечное. Дорога вскоре стала более оживленной, а это означало, что они приближались к большому городу.

Все чаще попадались дворцы и отели, огороженные коваными решетками. Между маленькими, плотно стоящими домами, все более многочисленными, еле втискивались огороды и фруктовые сады, и все это сливалось в деревеньки и поселки, следовавшие друг за другом почти без перерыва.

Анжелика решила, что они в Париже, когда карета еще только катилась по пригороду. Оказавшись за воротами Сент-Оноре, Анжелика была разочарована при виде узких грязных улиц. Их шум отличался от уличного шума в Тулузе, он казался более резким, более крикливым и беспокойным. Громкие голоса торговцев, правивших экипажами кучеров и бежавших перед портшезами лакеев сливались в сплошной рев, напоминавший раскаты грома перед грозой. В горячем, смрадном воздухе Парижа не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка.

* * *

Более двух часов карета Анжелики, сопровождающий ее верхом Бернар д'Андижос, повозка с вещами и оба конных лакея добирались до квартала Сен-Поль. Затем они выехали на улицу Ботрей и замедлили ход.

Зеваки пристально разглядывали экипаж, стараясь рассмотреть гербы на дверце. Кое-кто с возмущенным видом отвернулся. Уличные ребятишки сперва с криками подбежали к экипажу, потом с криками отпрянули и, наконец, снова окружили карету и всадников, показывая на них пальцем.

Анжелика, у которой из-за тряски уже болела спина, пыталась отыскать глазами нужный дом среди целого ряда новых зданий и не обращала внимания на происходящее. Но когда кучер остановил лошадей перед перегородившей дорогу повозкой с сеном, она услышала, как какой-то человек, стоя на пороге маленькой лавки, воскликнул: «Это герб дьявола!» После чего он нырнул внутрь и захлопнул за собой дверь.

— Кажется, местные жители принимают нас за цыган, — поджав губы, изрекла Марго. — Жаль, что мессир граф не построил свой отель возле Люксембургского дворца. В свое время я прислуживала там его ныне покойной тетке.

— Может быть, Куасси-Ба вышел из повозки и так напугал этих людей?

— Тогда это еще одно доказательство того, что они невежи и варвары, ни разу не видевшие мавра.

Карета остановилась перед огромными воротами из светлого дерева с резными бронзовыми запорами и дверным молотком. За невысокой стеной, сложенной из белого камня, были видны двор и здание, построенное по последней архитектурной моде: облицованное каменными плитами, с высокими оконными проемами и прозрачными стеклами, со слуховыми окнами. Крыша, покрытая новой черепицей, блестела на солнце.

Лакей открыл дверцу кареты.

— Мы на месте, мадам, — произнес маркиз д'Андижос.

Но сам остался сидеть верхом на лошади и лишь ошеломленно смотрел на портик. Анжелика спрыгнула на землю и направилась к маленькому домику, который, видимо, был предназначен для привратника, охранявшего дом.

Начиная волноваться, она позвонила. То, что привратник не вышел открыть главные ворота, выглядело как недопустимое пренебрежение обязанностями. Но звука колокольчика как будто никто не слышал. Стекла в домике были грязными, и весь он казался нежилым.

Только тогда Анжелика обратила внимание на портик, который Андижос продолжал разглядывать с таким изумлением. Она приблизилась. Поверх портика была наброшена сеть из красных бечевок, густо заляпанная восковыми печатями. Воском был прикреплен и яркий от солнечного света белый листок бумаги.

Анжелика прочитала:

Королевская Палата правосудия

Париж, 1 июля 1660 года

Открыв рот от изумления, она непонимающе смотрела на листок.

Тут дверца домика приоткрылась и в щель высунулась голова слуги, а затем в мятой, жеваной ливрее появился он сам. Увидев карету, он быстро захлопнул дверь, затем, одумавшись, снова открыл ее и, явно колеблясь, сделал шаг вперед.

— Вы привратник? — спросила молодая женщина.

— Да… да, госпожа, я… меня звать Батист… Я узнал… ливреи моего… моего хозяина, графа де Пейрака.

— Прекрати бормотать! — вскричала Анжелика, топнув ногой. — Отвечай немедленно, где граф де Пейрак?

Слуга беспокойно огляделся.

Вокруг было пустынно. Тогда он немного успокоился, приблизился к Анжелике и, встретившись взглядом с графиней, внезапно рухнул перед ней на колени, все так же испуганно оглядываясь по сторонам.

— Ах, бедная молодая хозяйка! Бедный хозяин! Ах… Какое ужасное несчастье!

— Да говори же! Что случилось?

Она яростно трясла его за плечи.

— Встань, болван! Я не понимаю ни слова из твоей болтовни! Где мой муж? Он мертв?