Особенности преддипломной практики - Анна Азарцева

Забавно, за один день меня дважды таскают на руках, как романтичную особу из любовных романов.

Валосирель решительно шагнул к Верренсу, а высочество без сил рухнул на лавочку, где я только что сидела.

— Госпожа ведьма повредила ногу, — ледяным тоном категорично заявил ильфариец, — Ей нужна медицинская помощь.

— Я позабочусь о ней сам! — тот уже развернулся куда-то меня нести.

— Как? — резонно спросил у спины кузнеца Мэльст.

Инвар оглянулся на ильфарийца и зло свел брови:

— Уж получше, чем господа-иномиряне!

— И то верно! Он жених, он обязан..., — тут же зашептался народ.

Мэльст пытливо уставился на Верренса, а Инвар с таким же упрямым выражением лица прижимал меня к себе. Как два ребенка в песочнице, которые не могут поделить игрушечную машинку. Интересно, кто из них кого? Поджарый, но крепкий эльф или грузный мощный кузнец?

— Господа, господа! — попыталась я разнять двух петухов, и тут же наткнулась взглядом на старика Партанса. Он, как и все окружающие, молча и пристально следил за разборкой двух мужчин. Заметив мой растерянный взгляд, пыхнул трубкой и недовольно поднял бровь, мол сама закрутила — сама и разгребай.

Я коротко выдохнула, принимая неизбежное:

— Господин Верренс, вы не могли бы помочь мне добраться до дома?

Звенящая тишина мгновенно разбилась новым одобрительным гвалтом соседей:

— И то верно! Пусть донесет!

— Он мужчина сильный, не уронит!

— А если и уронит, так что с нее, она ж ведьма!

— Так, не приведи Хальст, убьется!

— Ничего! В подвал упала и не убилась.

— Ведьма она и есть ведьма!

— Так молоденькая еще!

— Молодые — они самые крепкие!

И вот под таким аккомпанементом мы и двинулись домой. Я на руках у Инвара, позади Мэльст с высочеством, которое пыталось идти самостоятельно, но пару раз Валосирель его все-таки удерживал от падения. И вокруг нас ликующая толпа. Соседи шумно веселились и даже танцевали, радуясь вызволению ведьмы из подвала. Гомонили, передавая друг другу обстоятельства, при которых я упала, как меня нашли и теперь несут домой. Вскоре, эта история обросла такими удивительными подробностями, что я аж заслушалась.Передавали, что меня выкрали из дома, бедного Йонаса связали розовым фартуком, причем этот фартук начал обретать собственные магические силы. Преступники, которых было уже пятеро, лелеяли тайный умысел использовать мои таланты для своих злобных преступлений, поэтому оглушили меня почему-то здоровенной пивной бочкой и сбросили в подвал, чтобы никто и никогда не догадался, где меня искать. И я там должна была день и ночь трудиться на благо местного криминала.

Инвар нес меня, осторожно прижимая к груди, как хрупкую драгоценность. Мне было неловко после нашего утреннего разговора, но не закончить его я не могла:

— Я не сказала «да», господин Инвар.

— Вы не сказали «нет», Моргана. Вы даете шанс этому иномирцу...

— Что? Не правда! — возмутилась я и тут же засмущалась, сама не понимая, почему.

— Дайте и мне шанс, — Инвар коротко улыбнулся, — Он вас спас, понимаю. Вы женщина, существо слабое и тянетесь к сильному. Так и я тоже не слабак.

— Да я это и так знаю...

— Тогда дайте и мне шанс, Моргана! Вы не пожалеете!

Меня спасло от ответа только то, что показалось крыльцо моего дома. Йонас, увидев меня на руках старшего брата, тут же забегал, захлопотал, как курица-наседка. Запричитал, что я абсолютно непослушная и своевольная женщина, что раз он разрешил прогулку на час — значит только на час и ни минутой больше, что с людьми из Сливового вообще нельзя связываться и он ведь меня предупреждал! Предупреждал же! Я покорно кивала головой и обещала впредь слушаться.

Меня занесли в дом, усадили в кресло, обернули теплым пледом и сунули в руку большую кружку горячего глинтвейна.

Инвар распрощался, оставляя меня на младшего брата, Валосирель, убедившись, что я в надежных руках, потащил Таэля в его комнату, а горожане постепенно стали расходиться.

*****

Пропажа городской чародейки и ее чудесное освобождение оказалось настолько интересным событием, что многие собирались небольшими группками то тут, то там и продолжали обсуждать происшествие. На шум выходили те соседи, которые были не в курсе, и им рассказывали эту историю с новыми подробностями.

Увидев, что из дома Морганы вышел Инвар, к нему тут же устремились делегаты и тот еще минут десять объяснял, что на самом деле произошло и чем все закончилось.

Убедившись, что госпожа ведьма под присмотром Йонаса, Инвар Верренс, собрав всех соседей и соболезнующих, отправился домой. Моргане нужно отдохнуть, он видел, как девушка была напугана своим падением, и понимал, что давить на нее пока не нужно. К вопросу шансов он еще вернется, но не сегодня.

Когда к нему прибежал в панике Йонас и рассказал о пропаже Морганы, Инвар все бросил и помчался на помощь чародейке. Поэтому сейчас надо было доделать брошенную впопыхах работу.

Каково же было удивление Инвара, когда подходя к кузне, он услышал звон молота по железу. Это было очень странно, ведь в кузне сегодня, кроме него, никого больше не было. Своих помощников, братьев Йарна и Йохана, он еще днем отпустил, зло раздражаясь ни любое их действие.

Ворота кузни были открыты, как Инвар и оставил.

Везде горел свет, как Инвар и оставил, в очаге пылал огонь, как Инвар и оставил. Рядом с дверью валялись грубые заготовки, как Инвар и оставил.

А на наковальне молот бил по куску железа, как Инвар и оставил.

Боек размеренно колотил остывший прут, медленно, но верно превращая его в тонкую пластину.

Инввар ошарашенно остановился в проеме, глядя на то, как молот самостоятельно доделывает его работу.

Позади него на эту красоту молча смотрели соседи.

— Это ж как такое возможно то? — подал голос сначала один, потом второй задался таким же вопросом.

— Да быть того не может!

— Пустите посмотреть!

— А что случилось?!

— А почему молот сам кует?

И наконец, кто-то с задних рядов задал самый главный вопрос:

— Это что? Магия?!

Я сидела в кресле, медленно попивая обжигающий глинтвейн, и чувствовала, что жизнь в целом удалась. Конкретно именно сейчас и в эту самую минуту. Сижу в своем доме, мне тепленько, вкусненько и сломанная нога почти не болит. Йонас крутился на кухне, сооружая поздний ужин,