Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

Она была открыта, как и все другие комнаты, но в ней почти нет мебели: несколько кресел на слегка потертом восточном ковре и два серванта, украшенных цветами. Потолок не такой вычурный, как здесь, и вообще, она особого внимания не привлекает. Надо думать, в свое время полиция все в ней перевернула.

– Но тогда каким же образом все это происходит? Поразмыслив немного, Адальбер заявил:

– Разгадка должна быть в подземелье. Вероятно, там установлено нечто вроде лифта, крышей которого служит часть пола под ковром. Когда его включают, он поднимается к потолку и на него встает кровать, чьи ножки отщелкиваются посредством какой-нибудь собачки...

– Я действительно слышал щелчок.

– Видишь? Остается только спустить кровать вниз, а затем с такой же легкостью вернуть на прежнее место. Нечто вроде театральной машины, которая стоит кучу денег, но ведь у этого бандита средств вполне достаточно. Впрочем, хватит рассуждать, времени у нас мало. Ты сможешь выбраться тем путем, каким пришел я?

Палаццо гудело, как барабан, от топота и выстрелов: Риччи и его верные слуги, должно быть, прибирались на свой манер, прежде чем выйти в открытое море. Альдо подошел к постели и чуть не споткнулся о револьвер, который выронила Хилари. Он подобрал его: в магазине не хватало лишь одного патрона. Оставалось еще пять пуль... Не ответив на вопрос Адальбера, он осведомился:

– У тебя есть другое оружие, кроме этого ножа? Адальбер показал «кольт» последней модели и объяснил, что получил его от Джона-Огастеса. Затем он добавил:

– С этой игрушкой вполне можно расчистить себе путь и, быть может, даже избавить планету от Риччи! Зачем ты смотришь не эту кровать? Ты же не собираешься...

– Именно что собираюсь! Я не могу бросить эту несчастную, несмотря на все ее злодеяния...

– Ты не сошел с ума? Сам же говорил, что дворец взлетит на воздух.

– ...перед самым рассветом! Что означает для нее целых три часа пыток. Делай, что хочешь, а я спущусь туда!

Он нажал на позолоченный лист и полез на кровать, которая начала медленно опускаться вниз. Одним прыжком Адальбер присоединился к нему.

– Единственное, чего я хочу, так это вытащить тебя живым из этого дерьма, – проворчал он сквозь зубы. – Поэтому куда ты, туда и я. Вообще-то, ты прав. От Хилари у меня остались воспоминания... пожалуй, даже трогательные! И я...

Он не закончил фразу. Альдо знаком велел ему молчать и, растянувшись на кровати ничком, следил за спуском. Адальбер угадал: через мгновение лифт оказался в описанной им гостиной, где царил полумрак. Но света, проходившего сквозь приоткрытую дверь, было достаточно, чтобы разглядеть отогнувшийся ковер и черное прямоугольное отверстие на паркетном полу. Альдо с трудом одолел искушение спрыгнуть с кровати. На первом этаже так легко было спастись через окно. Шум во дворце почти утих. Вероятно, Риччи и его подручные уже спешили к яхте «Медичи». Взглянув на напряженное лицо Адальбера, Альдо понял, что их мысли совпадают: жизнь и свобода были так близки... Но тут из подземелья донесся душераздирающий стон, который был страшнее крика, и оба друга одинаковым движением встряхнулись, словно прогоняя дурной сон. Необычный лифт продолжил свой спуск...

Он завершился в холле, слабо освещенном бронзовым настенным бра. Но из-под неплотно прикрытой двери вырывался яркий сноп света. Альдо и Адальбер крадучись приблизились к ней. Теперь они услышали рыдания, прерываемые стонами. Альдо с бесконечной осторожностью потянул на себя створку, приоткрыв вход в зал, чье внутреннее убранство можно было увидеть в узком зеркале без рамы, расположенном напротив двери. Огромное подвальное помещение с круглым сводом, скорее всего, находилось прямо под террасой, откуда гости любовались фейерверком.

Это был великолепный зал, в котором прежде всего бросались в глаза четыре портрета: три женщины и один мужчина на фоне драгоценных ковров и высоких полок, заполненных книгами. Все женщины были похожи друг на друга обликом и костюмом. Первой была Бьянка Капелло, запечатленная кистью Брондзино, два других изображения, несомненно, принадлежали Маддалене Брандини и Энн Лэнгдон, причесанных и одетых почти так же, как она. Мужчина, чей портрет возвышался над подобием низкого алтаря, освещенного четырьмя канделябрами с полыхающими свечами, поражал своей красотой и пышностью герцогской мантии шестнадцатого века, но оба зрителя не обратили на него никакого внимания, настолько ужаснула их невероятная сцена, свидетелями которой они стали: распростертую на алтаре Хилари, чьи руки и ноги были привязаны к четырем бронзовым химерам, насиловало чудовищное существо с кошмарно изуродованным лицом и мертвенно-бледным телом. Этот человек походил на восставшего из могилы. Несчастной женщине заткнули рот кляпом, чтобы заглушить крики, и она только стонала, когда палач грубо вторгался в ее лоно и раздирал ей плечи железными когтями, закрепленными на его перчатках. Маленькая женщина в черной одежде, ползая на коленях и монотонно напевая какую-то навязчивую мелодию, тщательно подтирала стекавшую с алтаря кровь..

Даже не задумавшись о том, что на шум могут сбежаться слуги демона, Альдо прицелился и выстрелил в ту секунду, когда насильник с торжествующим рыком выпрямился. Пуля попала в голову, и Чезаре рухнул на свою жертву.

На его вопль эхом отозвалась коленопреклоненная женщина. Вскочив на ноги с быстротой змеи, она выхватила из-под платья нож и схватила Хилари за волосы с явным намерением перерезать горло. Вторая пуля Альдо остановила ее, и она осела на пол.

– У тебя осталось только два патрона! – констатировал Адальбер. – А мы не знаем, сколько еще врагов ожидает нас...

– С тем, что есть у тебя, мы вполне справимся! И вообще, избавь меня от упреков! Лучше помоги.

– Да я тебя ни в чем не упрекаю! Наоборот, я восхищен! Какая точность! Не знаю, сумел бы я попасть. Ты стреляешь лучше меня...

Омерзительный Чезаре был высок и тяжел. Вдвоем они сумели стащить его с неподвижного теперь тела Хилари и положили рядом с канделябром. При ярком свете изувеченное лицо казалось еще более ужасным. Это было так отвратительно, что Альдо невольно заметил:

– Есть отчего обезуметь любому человеку. Лучше бы врачи, ухаживавшие за ним, убили его, а не обрекли на жизнь с этим... Насколько я понял, он сам желал такого исхода...

– Возьми мой пистолет и осмотри все вокруг! Я займусь Хилари! – распорядился Адальбер, перерезав веревки и склонившись над истерзанным телом молодой женщины, которое кровоточило в нескольких местах.

Кровь стекала и с бедер, что свидетельствовало о внутренней ране. Адальбер огляделся и заметил графин с водой на столике, уставленном бутылками со спиртным. Позаимствовав тряпку у мертвой служанки, он сначала смыл кровь, а затем стал протирать