Наше жаркое лето - Дениз Стоун

голову к своему другу. — Он нашел то, на что можно потратиться, что приносит ему радость. И это чертовски клише, но у меня были свидания, которые относились ко мне по-другому, когда узнавали, что у меня столько денег.

Невозможно игнорировать мой писательский мозг, кричащий о том, что романы миллиардеров всегда продаются. Кто не любит богатого мужчину? Но…

Нико думает, что я его использую?

— Ты меня все время балуешь…

— Потому что мне нравится, и потому что ты никогда не заставляла меня чувствовать себя пустой чековой книжкой, ожидающей своей подписи.

Мой нос сморщивается.

— Я хотела бы тебя без всего того, что ты мне покупаешь, — признаюсь я.

— И я бы разорился, пытаясь заставить тебя улыбаться.

Он убирает мои волосы с моего лица, и если бы мы не были в доме его друга, было бы невозможно устоять перед тем, чтобы не залезть на него прямо здесь.

— Конечно. — Я пытаюсь сфокусировать разговор на чем-то другом, а не на потребности, возникающей в моем теле. Мой взгляд сбивается с растущей эрекции в его штанах. Все надежды потеряны . — Тогда на что ты тратишь деньги? Кроме меня.

— Ты живешь этим. Обычно поездки, вещи для родителей, но в основном я инвестирую, помогаю финансировать новые компании. — Он наклоняется ко мне. — В последнее время баловать тебя сделало меня чрезвычайно счастливым.

Я сглатываю, прежде чем прижаться ближе к нему.

— Но если у тебя столько денег, зачем продолжать работать в Viggle?

Я не уверена, что проработала бы день в своей жизни, если бы увидела так много нулей на своем банковском балансе.

Он проводит большим пальцем по моему изодранному браслету дружбы, лавандовая нить почти разваливается.

— Я люблю свою работу, и делать то, что ты любишь, не похоже на работу. Я могу путешествовать, когда захочу, и мне доставляет удовольствие создавать новые полезные вещи. Я не могу представить, что у меня нет чего-то, что могло бы меня привязать.

— Для такого кочевого человека, как ты, это сюрприз, что ты так долго оставался на своей работе.

— Это единственная константа в моей жизни, к тому же штаб-квартира находится недалеко от дома моих родителей, и я люблю навещать их, когда захочу.

Его слова также являются напоминанием о том, что Нико живет в трех тысячах миль от Нью-Йорка, вероятно, в красивом доме, недалеко от его семьи и любимой работы.

Мое настроение слегка портится.

Почему это так важно? Я знаю, что это закончится.

— Вы двое закончили целоваться на моих новеньких диванах, чтобы присоединиться к нам, чтобы выпить?

Голос Клауса эхом разносится по комнате.

Нико смотрит на меня, словно спрашивая, доволен ли я своим вопросом. Я быстро киваю ему, и мы встаем, чтобы присоединиться к Клаусу и Рену.

— Как долго вы путешествуете вместе? — Клаус адресует свой вопрос мне.

— С начала лета, так чуть больше полутора месяцев.

— Вау, а он еще жив и дышит?

Он заключает Нико в полуобъятия. — Ты должен вести себя наилучшим образом, потому что единственные люди, которые могут справиться с этим человеком, обладают терпением святых.

— То же самое я мог бы сказать и о тебе, наверное, поэтому мы и друзья, — поддразнивает Нико.

— Ты рассказал Лили историю о том, как мы учились за границей и поехали на музыкальный фестиваль на Капри?

Я подозрительно смотрю на Нико. — Нет.

— Он купил билеты на мероприятие, но забыл забронировать отель. Все выходные мы выпивали, пока не потеряли сознание на несколько часов на случайных скамейках, пока не смогли пойти снова, — шутит Клаус. — Думаю, это была последняя поездка, которую я позволил тебе спланировать.

Нико закатывает глаза. — И мы благодарим вас за то, что просветили всех нас здесь с памятью.

— Скажем так, есть причина, по которой я выполнял все операции для Flight Falcon. Он гений с клавиатурой, но организация или забота о других определенно не его сильная сторона.

Комментарий тревожит что-то в моей груди.

— Действительно? Потому что он на самом деле спланировал всю нашу трехмесячную поездку, — хвастаюсь я, защищаясь от Нико.

Клаус стучит по голове своего друга. — Ты уверен, что ты тот самый человек?

— Люди могут меняться.

— Что они и могут. Клаус подмигивает мне.

— Клаус, я правильно делаю?

Рен гремит металлическим шейкером. Жидкость выплескивается на белые мраморные столешницы кухни.

— О, Боже. — Голос Клауса дрожит от паники, когда он забирает у нее шейкер. Затем он и Нико хватаются за полотенца, чтобы высушить платье Рен. — Помни, в шейкере не должно быть пузырьков, дорогая.

Партнер Рен без ярлыка берет ее руки в свои и вытирает их насухо.

— Я всегда забываю. Ты можешь сделать это?

Она хихикает, но по сужению ее угловатых карих глаз я могу сказать, что она трахается с ним.

Я люблю ее за это.

— Вообще-то, давайте я приготовлю нам выпить, — предлагаю я.

Я обыскиваю винный шкаф Клауса, в котором столько бутылок на верхней полке, что их хватит на пятьдесят человек. Мышечная память берет верх, и я достаю несколько ярких напитков, чтобы смешать их для нашей небольшой группы.

— Ты профессионал, — размышляет Клаус, наблюдая за моими движениями.

— Лили когда-то работала барменом, — с гордостью говорит Нико.

Раньше была.

Лучше не позволять этой реальности испортить мой вечер. Я наполняю рюмку и выплескиваю чистый абсент.

— Раньше была? Чем ты сейчас занимаешься? — спрашивает его друг.

Нико широко улыбается, слова «СКАЖИ ИМ ИМ» почти горят неоново-красным на его лбу. Рой нервов, которого я ожидала, никогда не приходит.

Вместо этого меня переполняет мужество.

— Я пишу новеллы, пока получаю диплом по бизнесу.

Это звучит так круто. Даже если реальность сейчас не совсем такая.

Я не писал с тех пор, как мы приземлились в Лондоне. Все мое свободное время было полностью поглощено Нико, особенно теперь, когда у него нет ежедневных уроков серфинга. Краткий перерыв в написании был приятным. Я наконец позволила себе быть эгоистичной и наслаждаться этим летом вместо того, чтобы продолжать оплакивать свою ситуацию конца света.

Безработная. Бестселлер. Осенний семестр.

Нико улыбается мне.

— Это так мило! — восклицает Рен. — Я всегда хотела писать, но я определенно лучше рисую, чем записываю слова. Можем ли мы прочитать тво. работу?

— Если ты не против немного романтики и эротики.

Нежелательный румянец заливает мою грудь.

Не снова. Все это покраснение становится смешным.

— Эротика? Хорошо, я обожаю тебя даже больше, чем секунду назад.

Рен заключает меня в краткие объятия. Я бросаю взгляд на Нико, выражение лица которого, на мой взгляд, слишком хвастливое. Он подмигивает мне, небрежно поднимая большой