Секрет дьявола - Лилиан Харрис

брата в грудь. — Но моя девочка знает, что с нам больше нужны часы. — Его нижняя губа исчезает между зубами, когда он практически раздевает меня, тепло лаская мои самые чувствительные места.

— Чувак, это моя сестра. — Эллиот качает головой, смеясь.

— Прости? — Энцо вскидывает руки вверх, изображая извинение.

— У тебя есть пирожные? — спрашивает Робби. — Это то, что милая леди, у которой я жил, готовила мне, когда злого человека не было рядом.

Я втягиваю воздух. Боюсь пошевелиться. Боюсь, что он замолчит. Мое сердце колотится.

Продолжай говорить, малыш.

Я боялась спросить что-нибудь, не желая как-то помешать его выздоровлению или навредить ему воспоминаниями, но я должна знать, кто держал его у себя все эти годы.

— Вау, это было так мило с ее стороны, — говорит Энцо, опускаясь на место рядом с нами, и смотрит на меня, выражение его лица напряженное. Он знает, насколько важен этот разговор, и я позволяю ему взять инициативу на себя.

— Да, она была очень милой. Мисс Греко всегда готовила вкусные вещи.

— Например? — Черты лица Энцо смягчились.

— Кексы и капкейки. Что-то в этом роде.

— Хотел бы я попробовать.

— Другая женщина тоже была милой, — добавляет Робби. — Она помогла мне научиться читать и занималась со мной математикой. Я люблю их обеих.

У меня защемило сердце. Кто они? Любят ли они его в ответ?

— Спорим, ты лучше меня разбираешься в математике. — Энцо закатывает глаза. — Я не очень хорош. — Он хихикает, вызывая хихиканье Робби.

— Аида всегда говорила мне, что я гений.

— Ты сказал Аида? — Киара заикается, выражение ее лица ошеломленное.

— Да. У нее были светлые волосы, — говорит ей Робби. — Я жил с ней и плохим человеком, который ее прогнал. Она сказала, что ее отец был плохим человеком, и я должен был прятаться, когда он приходил домой.

— Боже мой! — Пальцы Киары дрожат у нее на груди.

Мое зрение затуманивается. До моего мальчика было рукой подать. Никто не знал, что у кузины Киары и Ракель все это время был мой сын. Я и представить себе не могла, что Агнело будет держать его в своем собственном проклятом доме. Но что может быть лучше, чем спрятать его там?

— Они когда-нибудь причиняли тебе боль? — Я поглаживаю его лоб кончиками пальцев, спинка моего носа напрягается от боли, но я борюсь с эмоциональной черной дырой, пытающейся поглотить меня.

— Нет. — Он поднимает свое лицо ко мне. — Ну, иногда ее отец очень громко кричал, когда я плохо себя вел. — Его рот опускается в хмурое выражение. — Он очень страшный.

Гнев раскаляется до бела по моей коже.

— Ты не вел себя плохо, детка. Это тот человек плохой.

— Да, дружище. Твоя мама права. Он нехороший парень, и он больше никогда к тебе не подойдет. — Робби сидит выше, с нетерпением глядя на Энцо, как будто он его новый любимый человек, и это наполняет мое сердце неописуемой радостью. — Ты видишь моих братьев вон там и твоего дядю? — Энцо наклоняет голову в их сторону, и Робби кивает.

— Ну, они всегда будут защищать тебя и твою маму, как и я.

Он вздыхает с облегчением.

— Это хорошо. Я не хочу снова оставлять маму.

— Ты никогда этого не сделаешь. — Я клянусь в этом, как в клятве, вшитой в мою плоть, целую его макушку, мои веки медленно смыкаются, когда я представляю, как это животное пугает моего невинного ребенка. Я могу просто убить его. Не могу поверить, что он все еще на свободе.

— Как ты оказалась в том месте, где мы тебя нашли? — продолжает Энцо. — Куда ушла Аида?

— Она сильно поссорилась с отцом из-за человека в подвале.

— Какого человека? — тон Энцо понижается до шепота.

— Я не могу сказать. Аида сказала мне никогда не говорить о нем, делать вид, что его никогда не было, иначе ее отец накажет меня.

Незаметно моя рука прикрывает рот, когда я смотрю на Энцо, который думает о том же, о чем и я.

Это должно быть про Маттео.

Верно?

— Когда ее отец стал очень громким, я побежал наверх и спрятался. Он кричал на нее. Я мог слышать его даже там. Потом я услышала громкий взрыв, и Аида тоже закричала. Мне было так страшно, мамочка. — Его руки крепко обнимают меня.

— Это было так смело с твоей стороны. — Энцо утешает его, поглаживая по голове. — Ты знаешь, что случилось после этого?

— Да, я долгое время оставался в своей комнате, а потом этот незнакомый мне человек схватил меня из-под кровати, отнес в то вонючее место и посадил в клетку.

— Святой ад, — недоверчиво говорит Данте. — Ты думаешь, он говорит о Маттео? Что они сделали с нашим братом?

— Это мы и собираемся выяснить. — Дом сжимает кулак на боку. — Неважно, какой ценой.

ЭНЦО

С Джейд мы укладываем Робби обратно в постель. Он устал от болезни.

— Спи спокойно, малыш. Мы будем внизу, если мы тебе понадобимся.

— Хорошо, — бормочет он, уже задремывая, когда Джейд целует его в щеку еще раз, прежде чем выключить свет.

— Ты так хорошо с ним ладишь, — признается она, когда я закрываю за нами дверь.

— Похоже, ты удивлена. — Мой рот приподнимается. — Я человек многих талантов.

— Я серьезно. — Она делает паузу, ее ладони обхватывают мою спину, и она смотрит на меня почти с удивлением. На меня никогда так не смотрели, и это чертовски приятно. — Спасибо тебе за это. Ты хорошо относишься к моему сыну. Это много значит для меня.

— Я люблю вас обоих, и это никогда не прекратится. — Я приближаю свои губы к ее губам, скольжу по ним, стону, когда мои зубы смыкаются вокруг ее нижних.

— Скажи это снова, — хрипло стонет она. — Я хочу услышать, как ты скажешь, что любишь меня.

— Я могу это сделать, малышка. — Я провожу ее назад, пока она не приземляется напротив двери в пустую спальню. — Я могу делать это столько раз, сколько ты захочешь.

Мой рот перемещается к ее челюсти, покусывая нежную кожу.

— Я люблю тебя, — говорю я ей, мои губы мягко опускаются на ее шею, моя рука скользит по ее животу, пока не достигает пояса ее леггинсов. — Я люблю тебя, — повторяю я, когда мои пальцы проникают внутрь, продвигаясь все ниже, пока не достигают кружева ее трусиков, два пальца проскальзывают за тонкую резинку ткани и находят ее теплой и влажной. — Я люблю тебя, Джейд, — говорю я в последний раз, когда подушечка одного пальца медленно поглаживает ее клитор, прежде чем проскользнуть