Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки - Антонина Циль

— Нет, мы не можем использовать полный симбиоз, — подтвердила сестра. — В той книге было сказано, что горные змеи слишком магически неустойчивы. Они не способны делиться ипостасью.

—Но они могут защитить род, с которым их связывают узы преданности, — многозначительно пророкотал в моей голове Серп.

Для виверна подыскали место в амбаре. Шторм и Колосок быстро осмелели и… обнаглели. Серп делал вид, что не обращает на лисят внимания, а те лезли поиграть с его хвостом.

— Скоро здесь везде будет тепло и уютно, — пообещала я. — А пока печь только для лисят.

— Серпу тепло, — сказала Луна. — В горах намного холоднее.

Как бы ни хотелось сестре пообщаться с фамильяром, нужно было идти домой. На обратном пути Луна вдруг тихо произнесла:

— Ты ведь знаешь, что у отца была любовница?

— Теперь знаю. Но не шокирована. Учитывая его… нрав и то, как он хотел поступить с мамой.

— Я однажды пошла в город с няней и увидела их, через стекло кофейни. Та дама была в маске. Я отправила няню за какими-то покупками… не помню… а сама вошла и села за соседний столик. Они меня не видели. Зато я слышала каждое слово. Они говорили о тебе.

— Когда это было?

— Спустя три месяца, как ты уехала к Гидеону. За три месяца до гибели папы.

— Он держал эту женщину за руку, — Луна скривилась, — говорил, что она вся его жизнь, вся такая утонченная и чувствительная. Повторял, что в семье его не понимают, и он скрывает свой замысел от других, потому что те слишком… убоги, чтобы оценить задумку. Это было… отвратительно. Я никогда прежде не видела отца таким… пафосным и одновременно заискивающим. Женщина в маске говорила очень тихо, но я услышала, что повторяет один и тот же вопрос: точно ли ты, Эвери, вернешься в Роули-лок. Отец заверил ее, что в скором времени муж от тебя откажется. Дама сомневалась. Отец распалялся и доказывал, что так и будет. Нужно лишь немного подождать. Потом встал вопрос денег.

— О, он всегда встает там, где много твердят о своей гениальности и ущербности недалеких окружающих, — понимающе пробормотала я. — Дама материально обеспечивала гениальный проект отца?

— Как ты догадалась? — опешила сестра.

— Это самый логичный вывод. Знать бы еще, что это за афера. Луна, пожалуйста, вспомни, о чем они еще говорили. Любая мелочь позволит сложить более четкую картину. И как туда вписывался мой развод?

— Женщина в маске все о тебе знала. О твоем даре, о выборе мужа. Она что-то сказала о Гидеоне, но я не расслышала. Кажется, она была очень заинтересована в твоем разводе по каким-то личным причинам. Папа клялся, что, оставшись одна, ты волей-неволей примешь участие в его деле. Потом речь зашла о какой-то руне. Дама почему-то боялась, но настаивала на «своей доле». Отец убеждал ее, что у него все под контролем, — Луна сморщила носик. — Еще они говорили о воде. Мол, это золотая жила.

— О воде, — обескураженно повторила я. — Вода в горах? Золотоносные ручьи? Может, они имели в виду затопление шахт? Считали, что дар ледяной визарды позволит восстановить рудники? А шаманы? О них они упоминали?

Сестра развела руками. Больше она ничего не могла сказать. Паззл не только не сложился, а оброс непонятными деталями. Зачем отец Эвери так целеустремленно бродил по Хребту, по землям рода Роули? Почему так глупо погиб? Ведь у него был большой опыт путешественника.

Луна завершила рассказ, упомянув, что до своей последней вылазки Тедр Роули больше не отлучался из поместья в город. Он, разумеется, мог переписываться с неизвестной дамой, но письмовницу не нашли ни в доме, ни при нем.

* * *

Темнота в коридоре была густой, словно чернильная тень, пропитанная дымом благовоний. Воздух дрожал от тихого звона колокольчиков и те, конечно, предупредили пифию о новом клиенте.

Немного мистики, пара рун для особых эффектов – и посетители верят каждому ее слову. И, видят боги, они сбываются. Это-то и пугает.

Где-то в глубине комнаты звякнуло громче. Потянуло сквозняком, замерцал бледный огонек масляной лампы.

Гидеону на миг показалось, что вернулась головная боль. Не вовремя. Потому что перед глазами сразу встала спящая Эвери с ледяными пальчиками на его виске. Но нет. Стоило увидеть жену в голове, боль прошла. Жену? Как же ее звать на самом деле, эту женщину, заменившую собой Эвери?

Расшитый павлинами занавес колыхнулся, и в комнату вошла помощница пифии. Ее лицо было покрыто тончайшими татуировками, узорами, напоминающими то ли древние руны, то ли следы трещин на фарфоре. Узкие, чуть раскосые глаза смотрели на Гидеона без страха, но и без подобострастия. Пожалуй, тоже… с легкой насмешкой.

— Господин Люминор. Пифия знала, что вы придете. Но ей нужно время, чтобы подготовиться.

— Разумеется.

Помощница поставила перед Гидеоном медную подставку для чайника и двумя фарфоровыми чашками, тонкими, почти прозрачными. Под чайником вспыхнула свеча. Руна огня, машинально отметил про себя феникс.

— Эсменица, горная трава. Поможет… очистить мысли.

Гидеон усмехнулся, но чашку взял.

— А если мои мысли мне нравятся такими, какие есть?

Девушка присела напротив, ее пальцы – тоже покрытые темными узорами – сложились в спокойном жесте.

— Тогда просто насладитесь чаем. Но знайте: Пифия не станет говорить с тем, кто приходит с закрытым сердцем.

Он приподнял бровь.

— У вас тут все говорят загадками. Даже служанки.

— Я не служанка, — девушка улыбнулась, и в уголках ее глаз собрались лучистые морщинки. Гидеон понял, что она намного старше, чем он подумал.

— Простите.

— Ничего. Люди часто ошибаются.

Гидеон задумчиво повертел чашку в пальцах, потом резко опрокинул напиток в рот. Чай был травяным… терпким, но абсолютно безопасным – ничего туманящего разум добавлено в него не было.

— А вы не человек? — он поставил чашку обратно.

Девушка улыбнулась, поднялась и жестом указала на тяжелые занавеси в глубине шатра.

— Она готова вас принять.

Гидеон переступил порог.

Пифии не говорят прямо. Их слова всегда были как узоры на воде: красивые, но бесследные, если не уметь их читать. Это… бесит.

— Ты вернулся,— маленькая сутулая женщина сидела перед очагом, скрестив ноги.

За эти несколько лет она не стала старше, время словно заморозило ее в тщедушном